— Святая Дева, вам ли унывать? Разве что-нибудь есть в вашей жизни, чего вам не хватает, Диего?
— Да… и очень много, — он решительно откинул сигару. — Например, тебя. Кстати, почему ты до сих пор не вышла замуж?
— Жених еще не родился, — она ловко подложила под его голову свернутый валиком каррик.
— А если правда? — он сжал ее пальцы.
— Не за кого было. Луис думал: за кем сила и деньги, тот и всемогущ. Хм! Вот и получил хвост от крысы.
Он прижал к щеке ее теплую ладонь: мягкую и уютную, как сама Тереза.
— Ты не понимаешь, чего ты стоишь…
— А вы знаете, сколько я стою?
Он усмехнулся ее шпильке и поцеловал руку.
Лицо ее осторожно нависло над ним, скрыв небо пенным каскадом волос, и губы прошептали:
— Спасибо…
Пальцы его погрузились в струи волос, охватив ее затылок, притянули к себе. Она, упираясь ладонями о траву, близко-близко склонилась, касаясь грудью его плеча.
Дон попытался разглядеть ее — пустое. Он весь ушел в прикосновения, туманящие сознание… Он ощущал, как ее губы сладко приоткрылись двумя свежими лепестками, и как проснулся и зарычал в нем зверь всепокрывающего желания. Но Тереза уже шептала на ухо:
— Пора уезжать!
Майор не спорил: рана красноречиво напоминала о себе. Поднимаясь, они вспугнули вышедшую к ущелью олениху. Дернув лакированным носом, она стремглав унеслась прочь, немало удивив понуро стоящих лошадей.
Хромая на обе ноги, опираясь на плечи Терезы, майор кое-как доковылял до кареты. Боль кромсала на части. Звуки: хруст гальки, скрип рессор, звон упряжи, — всё так же несло с собой адову муку и застилало огненным мраком глаза. Когда он садился в экипаж, ему хотелось умереть, но из-за пропитанного болью мрака, схватившего его мозг стальной перчаткой, он даже не осознавал, что жаждал сего.
Вода из фляги отчасти облегчила его страдания; устроившись поудобней, так, чтобы не открылась рана, он ласково потрепал девушку по щеке:
— Если мне… не будет суждено умереть здесь, — он с тоской бросил взгляд на сине-зеленое ожерелье гор, — Богом клянусь, мы обвенчаемся.
Тереза покачала головой, крепко сжала ладонью его холодные пальцы:
— Это только мечты, дорогой.
— Но это и реальность.
Она посмотрела в сторону, однако он заметил, как дрогнул ее подбородок, как обозначилась на нем горькая ямочка.
— Я люблю тебя за твои мечты, но тебе ли… — она закусила губу, — предаваться им! Ладно, не терзайся. С меня довольно и того, что ты есть.
— Перестань! — он вновь сморщился от боли. — Ты ошибаешься, если думаешь, что я из тех подлецов, которые салютами признаний в постели заметают следы. Лучше подумай о доме, о Мехико… ты не будешь скучать, когда я увезу тебя в Мадрид?
