Она пыталась шутить, пыталась хоть как-то взбодрить его, но понимала, что получалось фальшиво. Понимал это и Диего, но был благодарен и топорщил усы в натянутой улыбке.
— И всё же, Тереза, если что… — он оборвал ее,—королевский пакет, он здесь, на груди, — сожжешь… В моем сундуке, ты знаешь, — деньги… там хватит вашей семье, чтобы купить большой дом в Мехико и боле не думать о нищете…
— А ты? — черная прядь прыгала в дергающихся плачущих губах.
— Если станет совсем… застрелишь. Обратный путь не легче, а от живого трупа — одна обуза.
— Замолчи, или я… — девушка сжала кулаки, в глазах блестели теперь слезы гнева.
— Ну, вот видишь, — майор как мог подмигнул ей и пришпорил улыбку, — у тебя довольно характера, чтоб нажать на курок и облегчить мою участь. Да, похоже, затеяв эту игру, я… проиграл… Черт! Где мой пистолет? — он шеркнул рукой по земле. — Почему я никогда не могу найти то, что мне надо?
— Потому, что за вами некому ухаживать, мой господин, — она подала ему лежащий в стороне трехствольник и положила руку на давно просившую бритвы щеку.—Ты не умрешь. — Это был приказ.
Диего согласно дрогнул веками:
— Тем более, что я всегда загадывал умереть в родной Андалузии в объятиях такой сеньориты, как ты. Глянь-ка, кровь перестала течь?
Тереза осмотрела рану и удовлетворенно кивнула:
— Считайте, что вы родились в рубашке, сеньор! Ну что, я подгоню экипаж?
Де Уэльва удержал ее за подол:
— Посиди еще рядом, успеется.
Она не противилась, но и времени не теряла: не раздумывая, отхватила ножом длинный кусок от юбки, ставшей выше колен; осторожно перевязала раненому руку, а оставшийся лоскут намочила водой из фляги. Стараясь не дышать, она омыла ему лицо, выжимая материю так, чтобы капли влаги попадали на шею и грудь.
— Странно…
— Что странно? — переспросила Тереза.
— Признаться, я никогда не видел прежде, чтобы женщина так обхаживала мужчину.
— Значит, такие были у тебя женщины, — фыркнула Тереза. — А мне так нравится.
— А я мечтал об этом.
— Я тоже, — смущенно добавила она, промокнув его лоб.
Вокруг было тихо и безлюдно, как при сотворении мира. Де Уэльва, держа ее искусанные москитами руки, глядя на густые волосы, что проволочными кольцами ниспадали на уши и серую от пыли шею, задумчиво сказал:
— С того времени, как Господь создал нас, мы дерзаем создать Его по образу и подобию своему. Пытаемся заглянуть в глаза Бога, не ведая, что это око Бездны.
— К чему ты это? — голубая жилка явственно проступила на виске девушки. Чуть выше переносицы, между бровями восклицательным знаком сбежались тоненькие, словно трещинки на разбитом стекле, морщинки.
