. В этом фантастическом повествовании авторы почему-то в качестве мишени для насмешек, сарказма, иронии избрали такое святое чувство, как
патриотизм. Вот что можно прочитать в повести:
«Этот Полифем жить не может без патриотизма. Без ноги он жить может, а вот без патриотизма у него не получается».
Литераторы должны были бы знать, что вкладывать такие
святотатственные слова в уста даже крайне отрицательных героев весьма рискованно и что надо не потешаться по такому поводу, а сказать себе и другим людям: без патриотизма вообще ничего не получится, не напишется без этого возвышающего чувства и хорошая, честная и нужная народу книга!
Наши писатели и прежде не чурались трагедийного решения самой что ни на есть героической темы. В связи с этим в критике не раз уже назывались «Разгром», «Молодая гвардия» А. Фадеева, «Звезда» Э. Казакевича. Герои там погибают, и все-таки от этих произведений веет оптимизмом, окрыляющим и возвышающим душу. Мы — за правду, за правду в полном объеме, за правду, если хотите, жестокую, чтобы из суровой повести о минувшей войне будущие солдаты, нынешние бойцы за коммунизм, черпали то, что помогло бы им стать Матросовыми и Кошевыми, Кожедубами и Покрышкиными в грядущих сражениях, если таковые будут им навязаны!
Победа над фашизмом, одержанная советским народом,— величайшее наше наследие. И мы, и наши дети, и наши внуки и правнуки обязаны перед священной памятью павших беречь это наследие, приобретенное самой дорогой и необратимой ценой — ценой жизни двадцати миллионов наших соотечественников.
Сражение за умы и сердца продолжается. И не нам занимать в этом сражении оборонительные позиции.
Утратив надежду на сокрушение нас силою оружия, наши идеологические противники быстро перестроили свои ряды: наращивая военный потенциал, они вместе с тем делают немалую ставку и на диверсию словом.
Идейная расхлябанность, несобранность у отдельных наших товарищей могут быть использованы и нередко используются недругами нашими. Будем откровенны, по сей день нет-нет да и появятся книги, где их авторы выступают глашатаями какого-то всечеловеческого гуманизма, из чего как бы сами собою вытекают и утверждения, будто всякая война стоит за гранями приемлемого, справедливого. Мы уже говорили о том, что в некоторых произведениях о войне существует сознательное исключение героического начала. Мне думается, нелишне будет напомнить этим авторам известные слова А. М. Горького. 28 июля 1929 года он писал в «Известиях»:
