— Вы куда? — удивился король, когда я устремилась к одному из огромных окон.
— Выселять незаконного гостя, — фыркнула я.
Лунный свет красиво наискось падал на пол, вкусно пахло цветами, интригующе колыхалась между темными шторами простыня. Я приподняла край и полюбовалась на связанные глиняные горшки. Поколения меняются, а шалости остаются те же. Мой брат Эмильен так подшутил над фавориткой отца. Была у той тайная слабость — по ночам на кухню наведываться. Вот брат и повесил привидение, перекинув нитку через карниз, а другой конец, привязав к ручке двери. Только он не учел, что отец уснет у дамы в покоях и, подорвавшись ночью, соберется к себе. Когда перед ним задергалась, бренча, простыня, король, не обращая на обморок леди за спиной, выхватил шпагу и принялся колоть противника. Геройски победив приведение, отец по горячим следам поймал изобретателя. Эмильен тогда неделю ходил и морщился, но нас с сестрой не сдал, хотя идея (Лив) и воплощение (я) были не его.
— Смотри, — я провела по нитке, которая шла от карниза к двери.
— Уилл-Гион, — простонал счастливый отец и сжал пальцами переносицу.
Подсказать ему или не надо? Мальчик роста-то небольшого, а карнизы высоко… Я в свое время залезала на плечи Альберту, чтобы дотянуться.
Я аккуратно отвязала конструкцию, стараясь не греметь.
В эту секунду дверь в покои за нами бесшумно приоткрылась и оттуда в темноте проема сверкнул недовольно один глаз. Ровно до того момента, как увидел монаршую спину. Око испуганно заметалось… и с надеждой уставилось на меня.
— Най, а пойдемте уже отдыхать, — я сама ухватила Его Величество за локоть и потянула из галереи.
Дверь на секунду приоткрылась еще шире и существо с зеленой бугрящейся кожей, в шапочке с бабочками и в рубашке до пят благодарно мне кивнуло. Не будем же мы рушить веру короля в то, что нежная кожа у фавориток от природы, как и локоны. Да, в игривых пеньюарах дама выглядит соблазнительно, но здоровье оно дороже, когда производить впечатление не на кого.
Как мы добрались обратно, помню смутно. Шагала на чистом упрямстве. Найджел уже не сцеживал зевки украдкой в кулак, а демонстрировал свой прикус в открытую. Моня послушно трусил рядом и даже не тявкал. Кстати, никто во дворце так и не сознавался в дрессировке моего пса молчанием. Но Монстр никогда не лает без дела, а в ночное время вообще даже сопит тише. Я подозреваю железную руку отца, но он не сознается.
Я уже предвкушала, как упаду на мягкую постельку, скину ботфорты и закрою глаза. Но суровая действительность оказалась жестокой. Я открыла дверь своих покоев. И закрыла ее. Дело даже не в том, что на мебели нет обивки и кресла с кушеткой охотно предъявляют всем желающим внутреннее содержание, а в стойком запахе клея. Тут я либо задохнусь к утру, либо начну дурить. И не знаю, что страшнее.
