Застонав, я села на пол гардеробной и уронила голову на руки. И куда ты вляпалась, Маринка? Говорила же себе, что больше никаких отношений. Мужчины всю жизнь только и делали, что спорили, кто тебя быстрее в койку затащит, а ты что делаешь? Снова танцы на граблях?
Нет, на привычные грабли Иван похож не был. Да и ему самому от меня вроде бы ничего такого не было нужно. И перед кем ему хвастаться постельными победами? Перед сыном? Перед Глебом Степановичем? Бред.
А я чего хочу? Нормальной семьи, если получится. А с ним такого точно не будет. У него уже была одна попытка, результат которой меня вчера по пятой точке шлепнул. Или мне не стоит думать о семье? Просто принять его личность во внимание, как хороший генофонд, и наслаждаться жизнью.
В одном я была точно уверена: Иван меня считает привлекательной, как женщину. И как сексуальный объект. Что из этого получится, никто не знает. Так стоит ли гадать и чего-то бояться? Подумав с минуту, призналась себе, что не стоит. Нужно жить дальше. Если с его стороны будут какие-то шаги в мою сторону, я подумаю над своими дальнейшими действиями. Если же нет, то у меня и без этого есть, чем заняться.
Иван
Я выбежал из ее дома с такой скоростью, как будто за мной черти гнались.
- Ванька, стой! – Глеб, увидев мой побег, кинулся за мной. – Стой!
- Чего тебе? – Проворчал я, притормозив у кромки леса.
- Если ты ее обидел….
- А чего ты так о своей хозяйке печешься? Нравится, что ли? – Резко рявкнул я.
- Марина Генриховна – хороший человек. – Прищурился брат. – А ты ведешь себя, как скотина.
- Так женись на ней, если так…. – Я замолчал, получив заслуженную затрещину. – Извини. – Выдохнул, когда сознание чуть прояснилось.
- Запал? – Просёк Глеб.
- Да пошел ты! – Я развернулся, чтобы уйти, наконец, домой.
Позади меня послышался негромкий смешок.
- Ванька, она хорошая. Обидишь, сам тебя прибью. – Пригрозил брат. – Постарайся держаться от нее подальше.
- А если не получится? – Я остановился и обернулся.
- Если не получится, то будешь холить и лелеять ее до конца дней своих. Понял? – Глеб смерил меня тяжелым взглядом и, отвернувшись, пошел к дому.
Я, тихо выругавшись, пошагал к себе. И чего сорвался, спрашивается? Зачем с поцелуями к ней полез? А она зачем каждым словом, как ножом по живому? Что она вообще о жизненных потерях знает? Соплячка….
И вдруг остановился посреди леса. Знает. Много знает. Многое пережила. Потому и такая глубина под этой кукольной внешностью. Страшная смесь, когда такая красота вместе с такой наполненностью попадается. Как тут устоять?
