– В смысле? Что у тебя стряслось?
– Мама с папой разошлись пять лет назад. И если у других в подобных случаях родители борются за то, кому достанется ребенок, то в моей жизни все случилось наоборот. Я только поступила на первый курс. И тут как обухом по голове: «Мы разводимся. Ты, доча, выросла, в нас больше не нуждаешься. Мы жили вместе только ради тебя. А теперь ты большая, самостоятельная и все понимаешь». Я была в шоке, не сразу врубилась, что они от меня отказываются. Папа после развода уехал в другой город. Куда – не сказал. Только на прощание руку пожал. Ну, еще лепетал, что мной гордится. Он никогда особо со мной не занимался, не играл, не разговаривал. Вообще, редко бывал дома и в хорошем настроении. А вот мама… мама работала в больнице. Я и на клинического психолога пошла по стопам мамы, чтобы вот как она – врачом стать. Она психиатр. Я выбрала профессию чуть полегче, попроще, но тоже связанную с высшей нервной деятельностью. В общем, когда папа уехал, мама совсем раскисла. Стала часто плакать. Выпивать. Я ей говорила, мол, зачем такое делать, жизнь продолжается? А она однажды накричала на меня, чтобы я ее не доставала. Что устала меня содержать, мол, проваливай в общежитие. Долго кричала. Было больно. Даже сказала, что никогда меня не любила, просто из-за мужа терпела. То есть, я так поняла их историю: папа женился на маме, потому что она забеременела, а мама забеременела, чтобы папа на ней женился. В общем, как только я стала самостоятельной, они решили весь этот бред прекратить.
– Ну а что теперь с твоей мамой? Вы помирились?
– Нет, через год она совсем спилась, и ее посадили в родной сумасшедший дом, где она столько лет отработала.
– Ужас какой! А папа?
– Папу я не встречала с тех пор, как он ушел. Зачем навязываться, если тебя не хотят видеть? Он прекрасно знает наш адрес. Мог бы за пять лет объявиться, но нет. В итоге, после окончания института я уехала подальше от дома. И не хочу возвращаться.
Олеся помолчала.
– А тут ты – маленькая такая, бедная, без роду, без племени. Прямо как я! – Олеся заплакала и обняла подругу.
Вика тоже тихонько разревелась и прижалась плотнее к теплому телу подруги.
– Я верю тебе, Олесик, ты – настоящая.
