Утешиться можно было и с наложницей, правда не настолько хорошенькой и разъедающей кровь, как эта... Но однако же... можно ведь и поиграть? Назвать наложницу Беллиорой, да и...
Правитель был благоразумен, вот за счет своего благоразумия и удержался на месте, да и остался там - живой и правящий до скончания дней своих.
Что ж, здоровья Опальному! Это, кстати, прозвище так и закрепилось за ним на долгие годы, прямо до конца его жизни.
А пока же...
Золото утра заливало наделы Анкрейм. Яркий Аргар проливал свет на то, что скрывала ночь. И больше не было тайн...
- Мама, - прошептала Беллиора, делая шаг в приоткрытую перед ней слугой дверь склепа - Здравствуй... Здравствуй, папа.
Не обращая внимания на неодобрительные взгляды мужа, леди Патрелл поморщилась слегка, тяжело присаживаясь на каменный низкий куб подле усыпальницы. Повернув голову, улыбнулась Дьорну и кивком подозвала к себе сына:
- Эйдан, подойди. Поздоровайся с бабушкой... и дедушкой. И с остальными предками тоже.
Мальчик, отпустив руку отца, которую до того момента крепко сжимал, подбежал к матери и, скомкав ткань пальто на ее коленях, положил руку на гладкую, мемориальную стену из белого камня, с высеченными на ней именами. Надписей было много... Два года назад их столбец пополнился еще одной:
"Айрес Гандор Дионор Анкрейм, прощенный и прощаемый".
- Здравствуйте, - вежливо произнес Эйдан - Ма! А гулять мы потом пойдем? А на лошадях кататься?
Лорд Патрелл гмыкнул, перекатывая во рту незажженную сигару. Здорово сосало под ложечкой и тянуло мышцы, тело требовало порции расслабляющего яда. Но... Сначала посетили могилу матери Дьорна. Теперь склеп Анкрейм. Курить в Святых Местах, да еще и в Святой День Поминовения категорически запрещалось Грозной Беллиорой. Так - то ему на Грозную Беллиору было поднасрать, однако шипения её лорд не переносил совершенно! Да и волновать беременную жену ему не хотелось.
Луч Аргара еще немного потанцевал в проеме двери, поиграл с темными кудрями мальчика, поцеловал обе ямочки на детских щеках и ушел. Однако, вскоре вернулся, оттолкнувшись он новой, желтой стены конюшни, приглушающей собой тихое ржание лошадей и мягкий, нежный запах сухой травы. Погладив по дороге юную, расцветающую зелень молодых, аккуратных кустов, заглянул в склеп.
- Ох! - вдруг сказала Белла и, попытавшись подняться, сжала маленькую ладошку сына - Ох, Эйдан...
- Что такое?! - Дьорн ровно в секунду уже был рядом с женой - Опять мутит? Говорил же! Так нет: "День Поминовения священен, а ты, Дьорн, глупый пень, если не понимаешь этого!" Дыши! Не закатывай глаза! Держись за меня, Белла. Гросс!
