— Простите, — раздается мужской голос. Спокойный, бархатный тембр. Я помню его, слышала где-то. Его звучание действует на меня успокаивающе.
Когда глаза привыкают к свету, я, наконец, могу увидеть, кто рядом со мной. Это доктор. Мужчина. На нем врачебный халат. В его руках какие-то документы, а зеленые добрые глаза смотрят на меня не моргая.
— Ну как ты?
В его взгляде волнение, что удивляет меня. Будто ему есть до меня дело. Я не знаю этого мужчину, и его внимание заставляет меня нервничать.
— Простите… — я пытаюсь принять сидячее положение, но он кладет мне руку на плечо, прося, не двигаться. Его ладонь горячая и сильная. Я остаюсь на месте, продолжая удивленно на него смотреть.
— Мы не познакомились, — улыбнулся доктор. — Шестаков Дмитрий Игоревич, я оперировал вас.
— Оперировали? Но…
Я была растеряна. Выходит, моя врач, с которой была договоренность, не вела операцию?
Мужчина нахмурился.
— Кое-что пошло не плану, и мне, как заведующему отделению пришлось вмешаться…
Я молчала. Не удивлена, что все пошло не так. Кажется, сама судьба была против. Более того, не уверена, что рада своему спасению. Я даже думать не могла о том, на какой шаг пошла.
— Самира, не корите себя… — он дотронулся до моей ладони, а я вздрогнула.
— Не нужно, не говорите об этом. Я устала, хочу спать.
Мужчина кивнул. Отстранился от меня.
— До завтрашнего утра мы последим за вашим состоянием. Пока отдыхайте.
Его слова удивили меня.
— Но я думала, меня отпустят сегодня. И палата оплачена всего на день.
Доктор поднялся, сейчас он смотрел на меня с высоты своего роста. В его глазах читалась жалость. И это почему-то злило меня.
— Не переживайте, это бесплатно, — он замер, словно пытался подобрать правильные слова. — В любом случае, в таком состоянии я бы вас не отпустил. Ваш муж может навестить вас…
От его слов стало еще больней. Я не знаю, к чему он клонил, но говорить о Зауре мне точно не хотелось.
— У меня нет мужа. Хорошо. Спасибо вам.
Я прикрыла глаза, желая только одного. Удавиться. Исчезнуть. Раствориться и больше не существовать.
Когда Элина дала мне шанс, когда я все-таки смогла убежать из города, я была на невероятном подъеме. Были слезы и боль, но у меня был шанс. А сейчас, спустя всего три месяца я лежала в пустой темной палате, на больничной койке после операции. Ослабленная, разбитая, пережившая то, что не пожелает пережить ни одна женщина. У меня никого нет. Мне не к кому прижаться, некому выплакать свое горе. Я знаю, что где-то там есть Алина, но звонок ей может обойтись слишком дорого для обеих.
