Нелька выпрямилась и подняла взгляд. Краска тут же бросилась к щекам, выдавая её волнение. Ей хотелось поделиться своими переживаниями, но мешал страх и стыд.
— Я хорошо себя вела.
Юрий Михайлович дождался, когда жена придвинет к его руке кружку с кофе, отхлебнул, глядя на присмиревшую дочь поверх чашки.
— Видимо, нет.
Надя придвинулась к Нельке, нащупала её ладошку и сжала. Разница чуть больше года наградила её необходимостью приглядывать за младшей сестрой и, если нужно, защищать.
— Представляю, как ей сложно с вами справляться, — продолжил Юрий Михайлович, ища взглядом поддержку у жены. — С вами двумя иногда на стенку хочется залезть, а там двадцать.
— Двадцать пять, — подсказала Вера.
— Тем более. Не заставляй меня за тебя краснеть.
— Не буду, — пообещала Нелька, но уже на следующий день нарушила данное отцу слово.
А причиной стала каша. Виталина Колесникова не дружила с Нелькой и с Серёжей не общалась, но Александра Константиновна рассаживала детей самостоятельно, без учёта их симпатий или дружбы, за обедом они оказалась за одним столом. Нелька увлечённо выгрызала мякиш из хлебных ломтей, чтоб передать потом корки Серёже, огрызки складывала у тарелки, Вита лениво ковыряла ложкой в манной каше, пила из кружки какао, аккуратно и медленно, чтоб пенка не коснулась её губ. Нелька тоже ненавидела эти пенки, а Серёжку — их потребителя, воспитательница отсадила куда подальше, через два стола. Корки придётся передавать чуть ли ни контрабандой, через несколько рук.
Заметив, что за их столом тарелки с кашей практически нетронутые, Александра Константиновна замерла, сверхъестественным нюхом учуяв вероятность наказания.
— Кто у вас тут беззубая бабушка? — она приподняла пальцами кусок хлеба, выгрызенный в виде буквы «П».
Дети обернулись к их столу, начали похихикивать.
Нелька насупилась и спрятала пока ещё не обнаруженный точно такой же кусок, где-то внутри вспыхнула и начала разрастаться злость, приправленная острой обидой.
Решив, что дети достаточно посмеялись, воспитательница махнула рукой.
— Когда я ем, я глух и нем, — она перевела взгляд на тарелку манки перед Виталиной. — А кто это кашу не ест?
Вита улыбнулась и чистосердечно призналась:
— Я не люблю манку, и она холодная.
— Кто не будет есть, тому за шиворот засыплю. Неблагодарные. Государство вас кормит, всё для вас, а они нос воротят.
Вместо того чтобы изобразить аппетит, Вита отложила ложку.
Нелька тогда решила, что у Виталины совершенно не развито чувство самосохранения. Видимо, она из тех, кто суёт голову в пасть крокодила, в надежде пересчитать зубы.
