— Что все?
Мне показалось, что мой бывший босс грохнется сейчас в обморок.
— Дочка у вас. Ух, и крикливая! Под счастливой звездой родилась. Поздравляю.
— Дочка. Правда? Дочка. Аиша, — Азамат кинулся ко мне и поцеловал в щеки. Потом сунулся к Пашке.
— Э, мужик, — шарахнулся тот. — Не трогай меня.
— Рита, — заплакал Азамат, не стесняясь слез. — Спасибо тебе. И тебе, — он повернулся к Блонди, схватил его руку и затряс.
— Ладно, ладно, будет.
Я хлопала его по плечу, а сама едва сдерживалась: что-то до краев переполняло меня. Не могу дать названия этому сентиментальному чувству, может, наступила разрядка после перенесенного стресса, но я вдруг подумала, что нельзя Антона лишать радости отцовства.
«Скажу ему», — решила я, и так легко стало на сердце, что захотелось петь.
— Вас подбросить домой? — вырвал меня из мыслей Блонди.
— Давай. К Людмиле сейчас не пустят. Азамат, поехали. Утром жену навестишь.
— Но как же? А Людочка? Аиша?
— Завтра, все завтра. Они обе устали, спят уже, наверное.
— Нет, я здесь посижу, — заупрямился Азамат.
Я позвонила в кафе, сообщила о радостном событии. Потом мы оставили толстяка в роддоме: не маленький, вызовет такси и сам доберётся — и поехали в кафе.
Я смотрела в окно и любовалась ночной Москвой. Удивительное дело, занятая целыми днями на работе, я совершенно перестала наслаждаться жизнью. Точнее, она протекала между пальцев, как вода через рыбную сеть. Когда я в последний раз была в кино, в театре, на концерте? Даже вспомнить не могу. Мне и телевизор смотреть некогда: днём посетители, вечером ребёнок, а ночью смена у плиты. Так и самой сгореть недолго.
Я тяжело вздохнула. Проблемы, проблемы, проблемы.
Мимо проносилась цепочка фонарей, рекламных вывесок, высотных зданий, украшенных яркой ночной подсветкой. Преображенная огнями, Москва казалась таинственной и непредсказуемой красавицей.
Я так задумалась, что с первого раза не расслышала, что меня окликнул Павел.
— Да. Ты что-то спросил?
— Рит, скажи, а ты Антоху все еще любишь?
Вопрос застал меня врасплох. Я даже никогда не задумывалась о другом мужчине. В моей жизни был только он, и все. Степан не в счёт. Малодушные мысли — ответить на его ухаживания взаимностью — я отбрасывала сразу, как только они появлялись у меня в голове. Но и откровенничать с Блонди я не собиралась: тёмный мужик, себе на уме.
— А тебе зачем это знать?
— Ну, просто… Антохе и так в жизни досталось. Не разбивай ему сердце. Сама видишь, даже в таком состоянии, а все равно к тебе приехал.
