15
Полученные им от гостей из будущего листы скрывали в себе беду. Он читал, перечитывал их и никак не мог избавится от картины затягивающего в себя грязного водоворота. Поток фактов хотя и не всегда мерзких, и неприятных, все-таки пугал детальной определенностью. Тут были фамилии, кое-где — даже даты… Кто сделал, что сделал, когда… В том мире все уже свершилось. А что будет в этом?
Он перебирал листочки. Отмечая взглядом фамилии. Серьезные люди с весом и сложившимися карьерами в немаленьких местах в сложившейся иерархии власти. Кто из них кто? Кто явный враг, а кто просто безразличный карьерист, готовый служить любой власти… Понятно, что эти ребята знают не все, тут только верхушка айсберга. Все много глубже, но ведь какие-то признаки этой заразы наверняка уже есть и тут. Гангрену выдает цвет и запах. Нужно только присмотреться, принюхаться…
Но сдвинуть это дело в одиночку не получится — сил не хватит….
«Союзники, — думал Тяжельников, — откуда же они появятся, если все, что в этих листах — правда? Если люди на таких постах допустили такое…»
Он положил листы в папку, убрал в сейф.
А если это все-таки ложь? Чудовищная непонятно чем придуманная провокация? Может быть это все придумал тот самый Зюганов? Для того, чтоб выбиться в люди? Если так?
Евгений Михайлович остановил себя.
А как же те десятки отличных песен, которые трое никому неизвестных пареньков написали за последний год? Это тоже товарищ Зюганов?
Он замотал головой, отметая соблазн объяснить все так просто. Эх! Если б удалось найти этого таинственного Уго Чавеса! Все-таки было две точки опоры!
Нет… Они все-таки правы. Нужна помощь… Комсомол — это все-таки не ледокол, а тут придется таранить тяжелые льды… Хорошо, что есть у нас структура, которая может и умеет больше, чем может ВЛКСМ, хоть и называется намного короче, чем тот. Всего тремя буквами. Может быть там и найдутся мне союзники… Там серьезные люди…
Железная дверца сейфа скрывала тайны, которые следовало либо поделиться с кем-то, либо попросту сжечь.
Он уже представлял куда пойдет, но еще не представлял, что скажет.
И, кстати, будет своего рода «experimentum crucis».
Он усмехнулся пришедшей в голову аналогии.
«Именно что „проба крестом“, а то вдруг это все всего лишь какая-то чертовщина, в которую советскому человеку и верить-то стыдно!»
