— И, если пойдем, захватите с собой блокнот и ручку. Вдруг да понадобятся?
Я думал, что он заартачится, но он все-таки поднялся. Секретарше в приемной бросил:
— Я отойду с товарищами на пол часика.
На улице было хорошо. Сухо, солнечно… Атмосфера как раз для раскрытия страшных тайн мироздания. Мы уселись на лавочку около памятника.
— Зачем это все? — спросил он, оглядываясь по сторонам. Мелькнула мысль, что он ищет наших сообщников, ради которых мы и привели его сюда, но мысль мелькнула и пропала. Не мог он так думать. Он наверняка считал себя более важным и сильным, чем мы. Чего ему опасаться вчерашних школьников? Я ухмыльнулся. Внутренне.
— Для дела. Пока вы не приняли какое-то решение лучше будет, чтоб вокруг вас никто даже не задумывался, зачем мы тут.
— Почему об этом нельзя было говорить в кабинете? Нормально бы поговорили. Я бы вас чаем напоил… С пряниками.
— Тут спокойнее…
— Телефоны? — С иронией спросил Тяжельников.
— Нет. При чем тут телефоны? Насколько я помню вы — выдвиженец Шелепина, а Леонид Ильич к таковым относится очень настороженно… Так что, сами понимаете… Наверняка вас слушают.
— С чего вы взяли? — нахмурился наш собеседник. — Ничей я не выдвиженец. Причем тут это?
— Только вот не надо говорить, что вы тут все белые и пушистые… — раздраженно сказал Сергей. — Не поверим. У вас сейчас об этом ни говорить, ни писать не принято, а суть-то одна… Борьба за власть — всегда борьба. Мы на такое уже в нашем времени насмотрелись…
— Ну уж…
Снимая возникшее напряжение, Никита сказал:
— Вас постоянно смущает наш юный вид, и вы принимает нас за детей. А мы не дети. Мы взрослые, много прожившие люди. Навидались всякого, в том числе и того, как люди стремятся к власти. Вы ведь в своем времени даже слова «киллер» и «черный пиар» не знаете.
— Киллер?
Я отмахнулся. Это сейчас было не главным.
— Потом объясним… Может быть вам проще будет говорить с нами закрыв глаза или повернувшись спиной? — предложил я ему. — В этом случае у вас не будет когнитивного диссонанса.
— Чего?
— Ну, проще говоря, такого состояние, когда в вашей голове вступают в конфликт то, что вы видите с тем, что вы слышите. Понятно? Вы слышите стариков, а видите молодежь.
— Да, — сказал Сергей. — И клянемся, что если повернетесь, то по затылку мы вас бить и утаскивать куда-нибудь не будем…
Он явно растерялся, но через несколько секунд пришел в себя и вернулся к разговору.
— Да кто меня может слушать? Для чего?
— КГБ. В тех временах, из которых мы сюда попали, уже не было секретом, что КГБ слушало всех, кого можно… А им можно было всех. Ну, почти всех.
