Кормили тут и правда неплохо. Мы ели, а Андрей Васильевич параллельно общался с народом, втягивая в разговор окружающих. Говорили о работе, о досуге, о нормах и планах на будущее… После обеда все стали потихоньку расходиться.
— Ну ладно, — поднялся Никита. — Мне дальше трудиться… А вы тоже обратно в колхоз?
— Нет. Мы — в отставке. Нас отпустили…
— Так вы больше не вернетесь туда?
В голосе товарища в равной пропорции смешались удивление и белая зависть.
— Это с чего это вдруг? Картошка в ваших полях закончилась?
— Нет. Нас замдекана от работ освободил. Точнее, перекинул на что-то такое, что мы будем делать в институте. Помнишь у Александра Сергеевича? «Ярем он барщины старинной оброком легким заменил…» Вот у нас получилось примерно тоже самое.
— Ага. «И раб судьбу благословил…» Помню, конечно.
— А тебе судьба слова дописывать…
— Вам хорошо, — с явной завистью сказал Никита. — За вас Пугачева попросила… А мне эту барщину еще неделю отбывать.
— А давайте я с вашим начальством поговорю? Стихи-то, как я понимаю, вы ещё не написали? — неожиданно предложил корреспондент. — Вдруг у меня получится?
— Попробуйте, — безо всякой веры в успех согласился Никита, касаясь кармана, куда спрятал заветный листок бумаги.
— Должно получиться! — добавил я оптимизма в настроение Никиты. — Пресса — это ведь пятая власть!
— Это кто сказал? — поинтересовался корреспондент.
— Маркс, конечно…
Разумеется, я был в курсе, что первым это сказал не Маркс. Автор «Капитала» только повторил ранее высказанную неким Францем Шнеллером формулировку. Но сказать об этом было бы и опасно, и невежливо. Опасно, потому что придется объяснять кто это такой и отчего я его знаю, а найти такую информацию в это время непросто. А невежливо… Ну вот скажу я ему «Шнеллер», так он меня за фашиста может принять…Особенно если я при этом пальцем в спину ткну.
Однако все получилось… Минут через десять из дома вместе с нашим корреспондентом вышел какой-то упитанный дядька и скомандовал:
— Кузнецов! Можете ехать. В деканат я позвоню. В понедельник вас там будут ждать…
— Волшебник, — прошептал Никита. — Ей Богу он волшебник!
— Жену за эту неделю у тебя не уведут?
— Типун тебе на язык. Все у меня будет хорошо!
13
Первый секретарь ЦК Комсомола находился в кабинете не один.
Те двое, кого он пригласил на беседу, должны были ответить на вопросы, что мучали его последнее время. Вопросы был серьезными, но это не означало, что при его обсуждении нельзя было выпить чаю с хорошим тульским пряником.
