— Да сдадим мы их! Никуда не денемся!
Открывшиеся перспективы и Никиту заставили повеселеть.
— Конечно сдадим! Так что давайте прикидывать что с собой будем брать в качестве сувениров. Заранее позаботиться нужно будет.
— Да! Водка и балалайка. Лучше три штуки.
— В смысле, три литра?
— В смысле, про балалайки разговор…
— Значки нужно брать. Много. С Лениным! И марки!
— Широко шагаете — штаны порвете, — остановил я полет фантазии у товарищей.
— Это ты к чему?
— Пусть сперва нас в институты зачислят. А то, кто его знает… Пообещать пообещают, а потом…
Они помолчали и согласились. Наш жизненный опыт из 21-го столетия остудил юношеские мечты.
— Верно. Оказанная услуга перестает быть услугой.
— У меня в той жизни так с работой пару раз было. Один, с кем договариваешься, обещает все и даже больше, а когда ты со своего места увольняешься, то тобой начинает заниматься совсем другой человек, который говорит, что все, что тебе было обещано, тот самый, первый, обещать не имел право. И, в добавок, его уже тут нет, а он работает в другом отделе… Или в отпуске… А значит давайте договариваться наново…
Градус нашей общей радости несколько понизился. И правильно. Кто его знает, как тут получится… Может быть комсомольцы без всякой вредности просто махнут рукой на эту затею.
— А что это означает?
Спросил я всех нас и сам же ответил:
— Пока у нас не будет приказа о зачисление в Институт мы ведем прежний образ жизни. То есть про Германию не говорим — мало ли что? Сдаем школьные экзамены и готовимся к поступлению в институты и не отвлекаемся на пустые соблазны.
— Но не сегодня же?
Никита был прав. Сегодня ничем грустным заниматься не хотелось.
— Может быть все-таки в ДК, — предложил Сергей. — Может быть где-то у людей совсем рядом сегодня праздник, а мы и не знаем… Я бы с удовольствием поиграл бы…
— Увы… У Директора для нас работы нет. Иначе он бы сам позвонил.
— А какой вообще ближайший праздник? Что у нас тут самое ближнее?
— Сегодня какое? 26-е?
— Да.
— Ближе всего — «День защиты детей». Первое июня.
Эти два слова породили во мне какой-то отзвук. Я задумался и выпал из разговора. Что-то эти слова мне говорили, что-то странное и необычное.
Никита ткнул меня кулаком в плечо.
— Ты чего задумался?
— Вспомнить не могу, — сказал я, копаясь в памяти как липкой глине. — Что-то с этим праздником связно…
— Пионерский лагерь?
Слово «лагерь» поставили все на место. Лагерь потянул «конвоира», а тот — «арест»… И я вспомнил.
