— Куда денутся. Удачно пройдет — значит, дети должны летать. Неудачно — значит, никто никогда летать не будет.
Главный укоризненно скрипнул. Обухов, сунув руки в карманы, продолжил:
— Мочиться все равно придется. Перед стартом-то как иначе. Это у американцев подгузники, знай под себя ходят. А у нас даже дети не ссутся.
Главный скрипнул — кажется, с одобрением — и поехал к выходу. У двери он остановил коляску и сказал:
— Через часок все-таки отбой им сыграй. Не через дозорного, сам.
— Обижаете, Алексей Афанасьевич. Когда уж я не сам-то.
— Вот и молодец. Ну и про мочиться и прочее — пусть они тоже сами решат. Это их полет, их решение, их ответственность.
— Через сутки, чуть больше, само решится.
— Через сутки, чуть больше, все решится, — сказал Главный и выехал в дверь.
Через сутки, чуть больше, я вбежал в подземный ход, задыхаясь, и сказал:
— Все херово. На космодромной части все разрушено, котлован остался. На аэродромной фирмовых машин полно и флаг вместо нашего французский, что ли. Нас, по ходу, НАТО захватило.
— Бал-лин. А год-то какой?
— Получается, военный, — сказал я. — Ладно. Переходим к плану «Хэ». Что там первым делом уничтожать надо?
Общий сбор
Заслуженный отдых
В пионеры всех принимают одинаково. Собирают в актовом или спортивном зале, реже в классе, рекреации или на школьном дворе, выводят перед линейкой и заставляют, держа приготовленный галстук на выставленном перед животом левом предплечье, хором декламировать давно выученное наизусть: «Перед лицом своих товарищей торжественно обещаю горячо любить свою Родину, жить, учиться и бороться, как завещал великий Ленин, как учит Коммунистическая партия».
В «Пионер» принимали очень по-разному и не всех. Точнее, почти никого и не приняли. И вообще все было не так, как говорили. Совсем не так — по-дурацки, неожиданно, странно. Тем обиднее было уезжать, толком не распробовав эту странность.
Но не приехать, наверное, было бы еще обиднее.
Антона, можно сказать, сняли с парашютной вышки. Он все-таки договорился с братьями Васильчуками из старшего отряда, который уже вовсю прыгал. Братья обещали, что прикроют и отвлекут Гафурыча, а Антон за это пригонит молодняк на субботник. За субботник надо было очистить двор, захламленный так, будто звено бомбардировщиков лет пять тренировалась на нем в прицельном бомбометании с помощью переполненных мусорных урн. Но Антон убрал бы весь двор и в одиночку, а потом подмел бы и протер водой с хозяйственным мылом каждый кусок разбитого асфальта и каждую квелую травинку. Если бы удалось прыгнуть.
