– Из-за проблемной кожи девушка не могла много двигаться, поэтому ее физическое развитие было недостаточным. Команда профессора Дилано составила программу питания и тренировок, чтобы за полгода мисс Саут стала такой, – жестом мужчина вернул изображение «валькирии».
Рутту стало неловко. Он сам был не прочь попотеть в спортзале, поэтому мог представить сколько силы воли, пота и слез ушло на превращение из скелета в фигуристую красотку!
– Профессор утверждает, что лет через десять организм восстановит утраченные функции дермы, и тогда мисс вернет себе обычный цвет кожи.
– Откуда ты это знаешь? – поднял брови Илтон, изучая данные остальных «кибер-детей».
– Большая часть информации есть в открытых источниках, – пожал плечами секретарь. – сейчас проект супруги Правителя у всех на устах. Леди Сессилии с трудом удалось убедить журналистов не лезть к нашим сотрудникам на улице. Только официальные интервью в удобный момент в спокойной обстановке.
– Наша леди-Торнадо очень бережно отнеслась к этим мальчикам и девочкам, – задумчиво протянул босс, – не ожидал.
* * *
После бурного дня, посвященного покупкам, обустройству жилища и денежным расчетам, настала минута, когда леди Сессилия взглянула на свой наручный комм, и высоко подняла брови:
– Прости, Ли, мне пора! Будь умницей, перекуси и ложись отдыхать, утром я забегу, заберем твои костюмы и навестим парикмахера.
Девушка невольно коснулась своей привычной короткой стрижки. У многих киборгов волосы были короткими, в приюте их не баловали уходом, стригли всех под машинку, а потом в лаборатории все начали экспериментировать с цветом и формой стрижки, но Ли сохранила естественный цвет, позволив парикмахеру лишь придать коротким прядкам более благородный контур.
Поначалу она, как и многие девочки хотела длинные волосы. Ей казалось, что это признак свободной, самостоятельной личности. Однако где-то в глубине души у нее жил страх, что за длинную косу могут схватить, потянуть, сделать больно, ударить. Сидело в ней воспоминание детства о чужих руках, безжалостно оттягивающих тяжелую голову до хруста в шее.
Позже, уже в лаборатории, Литара узнала, что в приют попала не сразу, после рождения, а уже в возрасте нескольких месяцев. Потому, по словам нянечек и была «домашней» тихой, разумной, и аккуратной. Убедившись, что никаких изменений в своей голове девушка не желает, профессор махнул рукой и разрешил ей отпустить косу – мелкую моторику рук нужно было восстанавливать, так что плетение собственных волос, мозаики, бирюльки, все шло в дело. Однако через некоторое время, помучившись с густыми прядями, Ли вернулась к привычной стрижке.
