Лицо его, все так же лежащее на ладони, склонилось теперь ближе к столу, и взгляд сосредоточился на хлебном мякише, который он катал двумя пальцами.
— Видишь ли, — он говорил как бы самому себе, — любой большой шаг в жизни человека есть отступление, которое зачастую приводит к потере. Не только эмиграция, но и рождение ребенка, смена профессии, что еще, наверное, женитьба, — вообще любое значимое движение, которое совершает человек, отбрасывает его назад, каждого по-своему, но все равно отбрасывает, лишает чего-то. Либо привычного стиля жизни, либо интересов, либо системы ценностей, планов, надежд, да чего угодно. В какой-то момент начинает казаться, что потеряны время, силы, что для восстановления, возвращения в исходную позицию потребуется вся длина оставшейся жизни. Но это ошибочное ощущение, и дело даже не в том, кто восстанавливается быстрее, а кто медленнее, а в том, что некоторые выходят из своего отступления в результате более сильными, чем были прежде. То есть они, кто возвращаются, сразу перескакивают прежние, исходные позиции, переходя как бы на новый виток спирали.
— Как Монголия из феодализма в социализм, — перебила я его еще заученным в школе.
Я опять начала злиться: ну зачем он снова возвращается к этой теме?
— Что? — не понял он.
— Нет, ничего, — мотнула головой я.
— Понимаешь, кого-то отступление отбрасывает назад навсегда, а кого-то обогащает и поднимает над теми, кто не знал поражения.
— А поражение-то здесь при чем? Поражения-то вроде не было, — опять съехидничала я.
— Ну ладно, — наконец-то он понял, что разговаривать со мной бесполезно, — давай закончим, пока.
— Да, давай закончим. Только один вопрос, — как бы вдруг спохватилась я.
— Конечно, — согласился наивный Марк.
— Ну-ка, признавайся, сколько детей ты успел народить, и все небось от многочисленных законных жен.
Он пожал плечами, не понимая.
— Откуда же ты так качественно про отступления набрался?
Я вдруг поняла, что скорее злюсь, чем шучу. Он тоже понял это.
— Хорошо, давай закончим, — снова согласился он и добавил: — Ты пойдешь сегодня ко мне?
— Нет, — ответила я, — я лучше сегодня к себе, в свое отступление, а то чего-то не обогащалась давно. Пойдем, а?
Мне действительно хотелось уйти побыстрее, а то я чувствовала, что мы можем поругаться, вернее, я могу. Мы встали из-за стола и направились к выходу. Уже на улице, перед моим вечно поникшим домом, он притянул меня к себе, обнял и сказал мягко:
—Я знаю, что был нетактичен сегодня. Понятно, что по больному, но я должен был все это сказать. Ты делаешь ошибку, я уверен. Обещай мне, что подумаешь, о чем мы говорили, ладно?
