Поворачиваюсь, смотрю на Нику. И до меня медленно доходит, почему меня так тянет к этой сладкой девочке. У них одинаковое телосложение, цвет волос, похожие имена. Даже платье у Ники похоже на то, что меня чуть с ума не свело тогда.
— Доминика? — она почему-то вздрагивает и смотрит так удивленно, что даже рот приоткрывает. Наверное, я слишком надолго ударился в воспоминания. — А почему ты спрашиваешь о ней?
— Ты назвал меня во сне Доминикой, — отвечает не сразу, будто спохватывается. А я смотрю пристально в глаза.
Вообще-то, я не разговорчив, тем более во сне. Хотя с появлением в моей жизни Ники уже ни за что не готов поручиться, кроме того, что трахаться теперь хочется вдвое чаще. Если не втрое.
— Хорошо, — киваю медленно, — я скажу. Доминика — она как и я, детдомовская. Я ей помогаю.
— И все? — тянет разочарованно, а потом поднимает глаза и спрашивает шепотом: — Это просто девочка, Тим, или ты ее любишь?
— Я никого не люблю, — говорю, не глядя, и завожу двигатель. Машина мягко трогается с места, а я кладу Нике руку на коленку и глажу шелковую ножку.
— Она не моя девочка, Ника, если ты об этом. Сейчас ты моя девочка. И больше мы об этом не говорим.
Сижу в машине и поглядываю на часы. Пздц, как медленно тянется время. Чтобы отвлечься, вспоминаю Нику в бутике. Все, что она надевала, мне нравилось, я сам отбирал ей одежду. И если бы я не решил, что секс у нас будет после того, как все закончится, и Ника обязательно будет сверху, я бы трахнул ее прямо в примерочной.
Все, без двух минут, пора.
Вхожу в «Летучий голландец» ровно в одиннадцать. Взгляд натыкается на худощавую фигуру за барной стойкой, и я сквозь зубы матерюсь. Демьян. Ну когда ж ты, сука, на пенсию выйдешь?
Подхожу, сажусь рядом. Времени совсем мало.
— Тимур? — почему у него мое имя все время звучит как ругательство? — Так и знал, что без тебя не обойдется!
— Выйдем, поговорим, — киваю в сторону выхода. Идем.
Веду в службное помещение и молюсь, чтобы нас не увидели.
— Ну чего тебе? — спрашивает.
— Ничего, извини, — два резких движения рук, и он мягко оседает по стене на пол.
Оттаскиваю в угол и бегу к кабинету Саркиса. Черт, три минуты потерял. Достаю из кармана пузырек с хлороформом, кляп из марли, смачиваю и прячу обратно в карман.
Дергаю ручку кабинета, Саркис сидит за столом, обложившись бумагами. Подавляю вспышку гнева — голова должна работать четко и бесстрастно.
— Деньги привез? — поднимает голову. Выражение лица такое, что хочется въе…ть с ноги. Но я ж, блять, бесстрастный.
