Рёбра тут же скручивает болью.
— Сейчас отпустит, только не дёргайся, — говорит Алан. — Возьмись за шею.
Я так и делаю — обнимаю за шею, а носом утыкаюсь в грудь.
— Не пугайся, — говорит принц в мою макушку, — немного поделюсь энергией. А то до лазарета не дотянешь.
По телу проходит тёплая волна, точно в горячую ванну окунули. Боль утихает.
Я бы заглянула в лицо принца — но страшно. Поэтому прикрываю глаза, вся отдаваясь мгновению. Почему-то хочется плакать — горько, как ребёнку. Пережитое в подземелье наваливается тяжким грузом. Эмоции страха и боли камнем придавливают душу. А ещё Алан, должно быть, думает, я вешаюсь на всех и каждого. Ему, наверное, брезгливо… однако, он не может оставить меня здесь. Даже делится энергией. Зачем? Разве не проще оставить меня? Ненадёжная, странная… Кому нужна такая прислуга? Или он хочет, чтобы я дожила до допроса?
— Эй, что за любовный треугольник ты тут пытаешься устроить? — возмущается Джаред.
— Пытаюсь «не устроить» братскую могилу, — отвечает Алан.
— Я бы сам донёс её!
— Себя донеси! — рычит Алан. Объятия словно становятся крепче, или мне только кажется… — Давай на выход! Что с этими двумя?
«Видимо, он про Арарти и про Майерса», — думаю я сквозь набегающую дрёму.
— Оставь их, — голос Джареда доносится как из-под толщи воды.
Потом мы куда-то идём… должно быть, через туннели. Принцы о чём-то спорят, слов не разобрать. Темнота сменяется светом. Добавляются ещё голоса. Стражники? Но я уже не в этом мире, а в каком-то сладком сне. Прижимаюсь к Алану ближе, вдыхаю его запах, слушаю его сердце. А потом мне мерещится, словно он говорит:
— Тише, всё уже хорошо…
И стирает мои слёзы.
* * *
Мне снится сон, словно я хожу по пустому королевскому замку. На картинах, подоконниках, ступенях — всюду лежит пыль, а среди этой пыли я вижу отпечатки человеческих ног.
Я иду по ним и прихожу в магическую башню — самую высокую башню замка. Там стоит огромное зеркало, перед ним сидит красивая черноволосая женщина. Повернувшись ко мне, она смотрит с улыбкой, как на долгожданного гостя.
— Вот мы и встретились, — говорит она. — доченька.
— Ну здравствуй, мама, — говорю я.
Кристиния кивает. В её руках костяной гребень, она расчёсывает свои чёрные локоны, такие длинные, что касаются земли. Вот только в зеркале отражается старуха с белыми, как пепел, волосами.
— Поздравляю тебя, моя милая, моя славная девочка, — нараспев говорит Кристиния, проводя гребнем вниз. — Ты нашла книгу! Я горжусь тобой. Расскажи, как ты это сделала? Нет… Лучше представь. Закрой глаза и представь, а я всё увижу.
