— Рюшу, оборочки и ка-амушек… — всхлипнула я и замерла.
Потому что игла тоже замерла. И рассеялась.
А наряд… его закружило в вихре, что-то там начало пришиваться и раздвигаться, половины становились симметричны, а кружева выравнивались и завивались и, наконец, в воздухе повисло, а потом улеглось на кровать… ну пусть будет платье. На вид моего размера. Все как я заказывала.
И рюшечки, и золото, и корсет, и камушек.
Судорожно вздохнула и проскрипела:
— А это… хотя бы модно?
— Это… — тихонько ответил паучок, — хотя бы одежда.
— Но такой сапожок не потерять, — вздохнула я и решительно скинула простынку.
Подвалы дворца
Вообще я представляла себе идеальное бальное платье по-другому. Конечно, не тортом из книжек про принцесс и не вечерним на тонких лямочках. И даже не такими викторианскими, но с безумными вырезами и украшенными драгоценностями как у сестер.
Мне виделось что-то летящее, элегантное, может с полностью голыми руками и плечами и непременной диадемой.
От этого же наряда, на первый взгляд, возникло ощущение, что я вырядилась на Хэллоуин.
А потом… мне даже понравилось — на кровати оно и то хуже смотрелось. Правда несколько смущало обилие железа — там и крылья были, и ошейник, и банты по бокам бряцали — а также полупрозрачная юбка разной длины, больше похожая на подъюбник, но…
Смотрелось все вместе очень круто. И сексуально. И в сочетании с чистыми волосами, которые мне удалось пусть хаотично, но поднять наверх — весьма празднично.
Ну подумаешь, что своими крылатыми железяками я могу кому-нибудь голову отсечь…и что танцевать, постукивая всем, чем можно постукивать, и путаясь остальным не так уж и просто будет…
Меня может никто не пригласит. Зато во дворец в таком виде наверняка пустят. И может даже не обратят внимания на чулки-ботфорты, навевающие мысли об определенной профессии.
— Мне бы еще маникюр… бровиста и косметику… — попросила я с надеждой у паучка, на что получила недоуменное:
— Чего?
— Ничего, — вздохнула.
В дверь постучались.
Все-таки хорошо, что я попросила поздний обед принести сюда — в таком наряде сидеть за грубыми и не слишком чистыми столами не хотелось.
Служанка, что принесла мне поднос, глянула на меня в изумлении, а потом в ее глазах мелькнуло что-то вроде восторженного восхищения. И я пришла к выводу, что хотя бы за городскую сумасшедшую меня не примут.
После еды я решительно встала и тут же села.
— Слушай… а как мне вещи нести-то?
— Какие вещи? Вот эти? — удивленно воззрился паучок на горку непрезентабельных тряпок.
