Впрочем, может, это и к лучшему… Я и от богатых мэсс наслушалась немало. В этом мире, название которого мне так и не удалось узнать — ну не спрашивать же, в самом деле, других слуг — было строгое разделение по сословиям. И те же торговцы и их жены в теплых шубках, при взгляде на которые меня одолевала черная зависть, обращались с нами как с существами самого низкого сорта. Грубые окрики и приказы, хамское отношение и тычки, щипки за зад от выпивавших по вечерам путешественников, непристойные предложения и даже пара пощечин от недовольных чем-то мэсс сопровождали каждую мою работу. А дел было невпроворот — мы и убирались в комнатах, перестилая постели и вынося ночные горшки. И помогали в готовке. Подавали за столами. Бегали с бельем в прачечную, подметали и натирали полы, таскали ведрами горячую воду на верхний, третий этаж, где останавливались наиболее зажиточные гости, могущие себе позволить за отдельную плату помыться в деревянной лохани.
Я с ужасом смотрела на свои покрасневшие, потрескавшиеся руки, стараясь не думать, что происходит у меня с лицом. И с волосами, которые удалось помыть лишь однажды, выпросив крохотный обмылок, и потом едва расчесав. Я оказалась совсем не приспособлена для жизни в таком мире. Не умела варить мыло из подножных средств — черт, даже формулы такой не знала! Не умела шить, не помнила ни единого домашнего способа выглядеть хорошо, не понимала, как можно ходить с такими болезненными мозолями в грубых, совершенно дубовых башмаках, с ужасом ждала прихода критических дней и изнывала от боли во всех мышцах, не привыкших к такой тяжелой работе. Я похудела еще больше и если бы сумела таки посмотреться в зеркало — этой роскоши не нашлось даже в самых прилично обставленных комнатах — уверена, то обнаружила бы в глазах отчаяние.
Принять то, что я в неприглядном средневековье — и не в качестве принцессы — оказалось почему-то даже сложнее, чем тот факт, что в этом мире есть магия.
Пока редкая в моем окружении, лишь на уровне эффектов, что она оказывала, лишь интуитивно ощущаемая — но есть. Меня лечили с помощью магии, зелья и заговоров. Я видела, как, однажды, загонщик делает с взбрыкнувшим пыштом что-то такое, отчего тот застыл, как вкопанный. Слышала, как шептались служанки, что вон тот, за угловым столом, в плаще и с яркой брошью в виде птицы, перехватившей ворот — очень сильный маг. И в прошлый раз, когда он останавливался, то одним щелчком пальцев раскидал опьяневших смутьянов.
