Но кто сказал, что плакать можно бесконечно?! Я вот не могу, да и не хочу больше! Лицо, наверное, покраснело, глаза опухли, в носу хлюпает — та еще красота! Ладно хоть в тусклом свете парочки свечей этого не видно, впрочем и смотреть не кому! Узкие окна-бойницы располагались слишком высоко, но я поняла, что снаружи наступил сначала вечер, удлинив тени в зале, а на смену ему пришла ночь. Мне сделалось зябко, и я плотнее запахнула на груди накидку. Ее легкая ткань годилась только на то, чтобы гулять солнечным весенним днем по саду и совершенно не грела, а весь огонь в каменных чашах был потушен. Несколько раз прошлась по всему залу, петляя между колонн, верхушки которых были украшены искусными барельефами. Поднесла ладони к трепещущим огонькам свечей, заворожено глядя на танец пламени на сквозняке.
Сколько я простояла вот так — не ведаю. Вокруг ничего интересного не происходило, только по залу витал ветерок, врывающийся с улицы, да слышались невнятные шорохи и мышиное попискивание.
Появление Гали в этом месте стало для меня неожиданностью. Призрачная помощница приложила полупрозрачный палец к синюшным губам, а затем поманила меня за собой. Признаться, в первые мгновения меня одолели сомнения, но потом я решила, что лучше пойти следом за знакомым привидением, чем прозябать в этом помещении наедине с мертвым эрт Каллонном, который и при жизни мне не нравился.
Так и вышли в коридор, едва освещенный масляными светильниками. Один из них я сняла с крючка, чтобы осветить свой дальнейший путь. Петляя по извилистым проходам, гадая, куда и для чего меня позвал призрак, я кралась очень осторожно, чтобы ненароком не нарваться на какого-нибудь бессонного служителя храма.
Гали замерла у широкой дубовой двери, требовательно указывая на нее.
— Зачем? — шепнула я, округляя глаза.
Гали повелительно мотнула головой в ответ на мой вопрос, настаивая, чтобы я прошла внутрь комнаты. Что я и сделала спустя минуту размышлений, пытаясь успокоить отчаянно бьющееся сердце.
Войдя, едва не охнула, узрев келью главного настоятеля храма. Призрак нервно пританцовывал в середине комнаты, показывая мне на изголовье кровати, в которой мирно почивал, похрапывал и ни о чем не догадывался эр настоятель.
Смело прошмыгнув внутрь и притворив за собой дверь, я на цыпочках направилась вперед.
Теперь мне стало видно, на что именно указывала Гали, там, в изголовье кровати располагался крюк, а на нем висела внушительная связка ключей. Со всей возможной осторожностью я приблизилась, но Гали выглядела сердитой и упрямо показывала мне на самый большой ключ, покрытый ржавчиной, в то время как его собратья были тщательно начищены и поблескивали в тусклом свете фонаря.
