Он только успел об этом подумать, а официантка уже выскочила из кухни, неся на подносе заказанную еду.
Ее появление заставило отморозков прервать свое дефиле по залу. В Анютку уставились четыре пары глаз. Эти глаза моментально оценили, что девчонка симпатичная, видная, молодая. Идеальный объект для того, чтобы продемонстрировать собственную крутизну.
И не успела она поставить на стол тарелку с едой для клиента, как один из приятелей толстого подскочил к ней и спросил:
— А не желает ли девушка к нам присесть?
Девушка не желала, о чем и сказала.
— Да ладно, мы нормальные пацаны!
— Я на работе, — ответила Анечка.
Пацан махнул рукой, как бы говоря, что это-то как раз не проблема.
— Так сейчас поговорим, чтоб тебя отпустили!
Анечка молча улизнула. Комбат понял, что теперь проблемы гарантированы. Девочка правильно сделала, что убежала. А уж он-то как-нибудь разберется с этими мутантами. И плевать, насколько они круты. Он и не таких обламывал. А на всякую «крутизну» оглядываться — получится, что об тебя каждая сволочь сможет запросто вытирать ноги.
Пацаны подошли к стойке. Самый главный не лез. Ниже его достоинства было разбираться с кем бы то ни было из обслуги. Разговаривать с Комбатом начал тот же пацан, что при — ставал к Анечке.
— Ну как, нормально работается? — спросил пацан.
— Не жалуюсь, — пожал плечами Рублев. Он не пытался притворяться доброжелательным. Ясно, что любые его слова будут истолкованы как непозволительная дерзость. Спрашивается — надо ли кривляться и терять лицо?
— Еще бы ты жаловался. Вон какие тут девчонки работают. Слушай, а ты что, самый главный здесь?
— Я здесь работаю.
— Ну, будешь главным. Я разрешаю. Слушай, босс, отпусти девчонку с нами посидеть? Мы ее не обидим!
— Девочка с вами сидеть не хочет. И не может — она на работе, ей за это деньги платят.
— Да я тебе сейчас неустойку оформлю! — взвизгнул пацан, полез было в карман, но, видимо, содержимое его не было таким уж впечатляющим. Так что рука застыла.
— Мужик, — приблизился второй. — Не отсвечивай. Мы отдыхаем.
— Так отдыхайте, — пожал плечами Рублев.
Пацаны как-то слегка стушевались. Этот кельнер сильно отличался от тех, кто сидел в зале. Он не дергался, не волновался. Он был спокоен, как слон. И именно это спокойствие напрягало, вносило какое-то смятение в души раздухарившихся пацанов.
— Налей пива, — сказал первый.
Комбат молча взял бокал, стал цедить в него из крана янтарную жидкость.
— Мужик, ну что ты выделываешься? Ну пусти девчонку к нам! Блин, ты что, не в курсе?
