Борис невозмутимо докуривал сигарету, когда более удачная жертва для компашки подошла к остановке.
Женщине было около тридцати. Точно сказать Комбат бы не решился. В принципе, выглядела она и моложе, чем на три десятка, но глаза старили свою хозяйку. Очень старили, ничуть не меньше, чем, например, седой парик.
Женщина несла на плече большую спортивную сумку. Видимо, она была не слишком тяжелой — женщина оставалась практически прямой, без привычного в таких случаях крена на противоположную сторону.
Однако она зацепила сумкой как раз того мелкого щегла, который так рвался наехать на Бориса.
— Ты что, слепая? — крикнул подросток.
— Иди к черту, — устало ответила женщина.
Пауза затянулась на несколько секунд. А потом щегол сообщил женщине, что он про нее думает. И обозвал ее мешочницей.
Она махнула рукой, не собираясь продолжать, но кажется, идея сцепиться с женщиной понравилась подросткам-отморозкам куда больше. Ну да, по всему выходило, что она не сумеет оказать надлежащего сопротивления.
А на то, что Борис никуда не делся пацаны, не обращали внимания. Это же обыкновенная Москва, а не приключенческое кино. Почти не бывает, чтобы один человек заступился за второго, попавшего в затруднительное положение. Подростки чувствовали себя комфортно и собирались целеустремленно продолжать свой наезд.
Они стали полукругом вокруг женщины и предложили показать, что в сумке.
— А вам что до того? — презрительно спросила она.
Подростки и сами задумались на секунду. Ну в самом-то деле, что надо им от сумки запоздалой женщины, не выглядящей денежным мешком.
Самый мелкий и шумный оказался еще и достаточно сообразительным. Он подпрыгнул на месте и сказал:
— Да ты, наверное, это украла. Во, блин, разъездилось тут всяких цыган!
Светловолосая женщина, никак не тянущая на роль цыганки, послала его к черту. Конечно, она была права, но в данной ситуации правота мерилась иными критериями. Например, количественным перевесом.
К сумке протянулась чья-то лапа. Женщина покачнулась, когда рывок сдернул ее ношу. Она возмущенно вскрикнула, пацаны довольно гоготнули, и тут вмешался Комбат.
— Э, ну-ка прекратили!
— Да не суйся ты! — ответил возбужденный расправой щегол-шестерка.
— У тебя не спросил, соваться мне или нет! Все, ребята, идите домой!
Подростки несколько стушевались. С одной стороны, их было больше. Но с другой, у современного гопника психология трусливой и мелкой твари. И если им противостоит тот, кто сильнее психологически, кто выглядит человеком, способным принять самые жесткие меры, они пасуют. Компания молодых отморозков запросто затопчет даже такого неслабого мужика, как Комбат. Но кто-то из них получит от него по рогам. Очень может быть, что окажется на больничной койке. Кто? Неизвестно. Потому каждый боится за себя. И никто не лезет.
