— Вот и чудно. Рад, что мы пришли к согласию. Я знаю, что не нравлюсь тебе, ты считаешь меня глупым, мерзким, неприятным и еще бог весть каким, но доверять мне придется. Моя раскованность приведет тебя к Тео, ясно? Так что работай со мной, принцесса, пожалуйста.
— Тогда пообещай одну вещь.
— Какую?
— Что не попытаешься со мной переспать.
Раник вздыхает.
— Обещаю. Ты даже не в моем вкусе, окей?
— Хорошо, ты тоже не в моем вкусе.
Ухмыльнувшись, он вновь заводит машину и выезжает на дорогу.
— Похоже, теперь мы согласны с тремя вещами в этой вселенной. Кто бы мог подумать.
Через четыре светофора Раник, громко ругаясь, выключает радио, по которому играет классическая опера, и я несмело вкладываю в его руку свою. Моя кожа такая холодная по сравнению с его пылающим теплом. Я чувствую каждую мозоль на его ладони, каждый изгиб и линию. Это так отличается от нашего рукопожатия.
— Руки на самом деле очень чувствительны, верно? — произносит Раник, глядя на дорогу. — Касание ладоней заводит намного сильнее, чем ты думаешь. Все построено на держании и сжатии. Если он тебе нравится, не будь слишком очевидной. Но и не включай неприступность. Сожми мою руку.
Я сжимаю, и он резко ее отдергивает.
— Нет, не так. Слишком сильно. Ты должна быть нежной, но твердой, вот так. — Раник протягивает ладонь и легко переплетает наши пальцы. — Видишь? Теперь попробуй сама.
Я медленно повторяю все движения, но цепляюсь большим пальцем за рычаг переключения передач и в панике случайно тяну его на себя. Раздается визг тормозов, и в салон проникает запах горелых покрышек, но Раник быстро возвращает рычаг на место и останавливает машину.
— Я… мне так жаль…
Раник ухмыляется в ответ.
— Ха, только посмотри на свое лицо, это бесценно.
— Рада, что мой тихий ужас от приближающейся смерти тебя забавляет, — язвлю я.
— Расслабься. Я вожу с тех пор, как смог дотянуться до руля, мелкие перебои вроде этого — пустяки. Просто хотел тебя немного напугать. Было приятно увидеть, как ты изменилась в лице, знаешь ли. Настоящее выражение, а не то одинокое и грустное, с которым ты вечно ходишь.
Одинокое? Грустное? Я смотрюсь в боковое зеркало. Совершенно нормальное у меня лицо.
— В общем, — Раник откашливается, — у тебя почти получилось. Попробуй снова. В этот раз без попыток нас убить.
Мое сердце еще бешено колотится от пережитого опыта, но я снова вкладываю руку в его ладонь и с облегчением выдыхаю, когда наши пальцы переплетаются.
— Не все потеряно. — Его глаза искрятся, а пальцы, нежно скользя, усиливают хватку. — Вот так немного более интимно. Это означает, что между вами что-то есть. Типа любовь. Поэтому, может, ты захочешь приберечь это на потом.
