— Не следовало ли нам попытаться бежать? — торопливо спросил Пен.
— Скоро. Их двое. Шанс должен быть хорошим или его легко будет потратить впустую.
Пен подумал, что их тоже двое, или возможно тринадцать, если считать львицу и кобылу, но он всё равно чувствовал себя в меньшинстве. Он чувствовал себя в меньшинстве даже в сравнении с одним Русиллином.
Пену было не ясно, притащили ли его в подвал, на склад, оружейную или в темницу. Длинное помещение частично подходило под все эти описания. Потолок поддерживали опирающиеся на колонны каменные арки, достаточно изящные для небольшого дартакианского храма. Вдоль верхнего края выходящей к озеру стены тянулся ряд зарешеченных окон, похожих на ряд месяцев, через которые в помещение попадал серебристый сумеречный свет. Несколько пик стояли в паре деревянных подставок. Везде были бочки и ящики, но вдоль одной из стен лежала старая солома, над которой висели отвратительные кандалы. Хотя в них никто не был закован и они были довольно ржавыми, это не слишком успокаивало.
Браться отволокли Пена в дальний угол помещения и не слишком аккуратно бросили на холодный каменный пол. Он дёрнулся и слегка повернулся, увидев близкий свет водных ворот. С этой стороны они представляли собой широкий каменный скат, спускающийся к низкой и широкой каменной арке, у основания которой спокойно плескалась вода. Железная решётка сейчас была поднята и скрыта в глубине толстой стены, тяжёлые двери — открыты. На кромку был наполовину вытащен ялик, вёсла установлены в уключины. На закруглённом потолке плясали слабые отсветы.
— Давай прибавим света для нашего дела, — сказал Русиллин, Кли вынул из поясного кармана огниво и склонился над рядом негорящих сальных свечей, стоявших вдоль ската и защищённых от ветра грубыми стеклянными сосудами. Вскоре засветились полдюжины жёлтых дымных огоньков, которые, как понял Пен, мало что меняют для него. Потеряна ещё одна возможность для заминки?
Когда Русиллин ненадолго повернулся спиной для того, чтоб осмотреть свои запасы, Пен получил возможность повернуть голову, но из интересного в его поле зрения попал только старый набитый шерстью матрас, лежащий на полу неподалёку, подушку и сложенное в ногах одеяло. Так почему же я не лежу на нём? Если это были добрые похитители, берегущие своих жертв, пока некий злой торговец не приедет за ними по озеру, почему матрас лежит не под кандалами?
Он заставлял себя оставаться безвольным, хотя продолжал прищурившись смотреть на братьев, которые вернулись и задумчиво рассматривали его.
