Никого не смущало отсутствие у отчима профильного образования — настолько велеречив и убедителен он был. Невозможно было не заслушаться, когда этот человек разливался соловьём, на все лады убеждая внимающих ему с открытыми ртами мамочек, что они лишают своего ребёнка будущего, отказывая ему в раннем развитии. От клиенток буквально не было отбоя! Михаил даже умудрился издать брошюру своего авторства о пользе развивашек и теперь активно распространял её среди мамаш — разумеется, не бесплатно.
Собственная семья была тем примером и показательным результатом, на который отчим всегда скромно ссылался. Со стороны всё и правда выглядело идеально: прекрасные, всесторонне образованные и талантливые дети, Лёнчик и Оля, были воплощением мечты любого амбициозного родителя.
— Энергии у детей — хоть отбавляй! — важно разглагольствовал Михаил перед благодарными слушателями. — Просто необходимо направить её в нужное русло… и тогда в каждой семье, без преувеличения, можно вырастить самого настоящего гения! Вундеркинда!
К тринадцати годам Оля не ощущала себя гением, зато могла похвастаться вконец расшатанной психикой и хронической усталостью, которую ни отчим, ни родная мать подчёркнуто не замечали. Не хотели замечать…
“Драмкружок, кружок по фото, хоркружок — мне петь охота, за кружок по рисованью тоже все голосовали…”** Эти детские стишки никогда не казались ей милыми и забавными, поскольку её жизнь представляла собой примерно такой же марафонский забег.
Однажды в новогоднюю ночь, когда в доме собралась большая компания родительских друзей, Оля умудрилась заснуть прямо за праздничным столом, уронив голову на сложенные крест-накрест руки. Она даже не пошевелилась, когда Лёнчик, гордо демонстрируя собравшимся свои таланты, запиликал на скрипке что-то из классики — просто не услышала этого. Она спала бы и дальше, ни свет, ни шум совершенно её не беспокоили, но, к сожалению, вскоре беднягу растолкали и потребовали прочесть гостям стихи. Оля в ту пору занималась в театральной студии, и занималась довольно успешно, так что от неё ожидали не просто декламации наизусть — нет, это должно было быть настоящее актёрское исполнение.
— Давай-ка, Оленька, твой выход! Прочитай письмо Татьяны к Онегину! — лучась приторной ненатуральной улыбкой, произнёс отчим.
— Да ладно! — ахнул кто-то из присутствующих. — Она его наизусть знает? Целиком?
— Обижаешь, конечно целиком! Ну, давай, давай, милая, — Михаил подтолкнул её в центр комнаты.
