Внешняя безупречность играет для искателя второстепенную роль. Однако, он не может игнорировать общество, в котором живёт, поэтому его безупречность будет выражаться в адекватном поведении в отношении сограждан. Вовсе не обязательно участвовать в модернизации или распилах, но и вести себя вычурно, вызывая у заранее раздражённых людей ещё большее раздражение – по меньшей мере глупо. Ничего, кроме вреда для индивидуальной работы искателя, это не принесёт.
Когда искатель обрёл свой Путь, то безупречность действий будет в точном следовании ему. И тут уж требования Пути становятся важнее внешней безупречности. Истина для искателя всегда важнее всего – в этом высшая его безупречность.
Когда же он начинает сознательно следовать Воле Господа, постепенно обретая единство с Ней, то он перестаёт быть искателем, и вопрос о безупречности теряет смысл. Его поиск завершён, начато новое путешествие, с другими, подчас необъяснимыми человеческим языком, критериями. И это тоже Путь, но уже другой.
1
Нельзя отрицать того факта, что к духовному поиску приходят только идеалисты, причём их способность посвящать свою жизнь той из идей, которой они прониклись, выражена в крайней степени. Строго говоря – все люди идеалисты, не в философском смысле этого слова, а в самом что ни на есть простом, на уровне каждодневного бытия. Людьми правят идеи, и это факт, не требующий доказательств. Другое дело, что для кого-то набор идей есть фоновая обусловленность, и присутствие этих идей мало осознаётся человеком, находящимся под их властью – поскольку он не беспокоится о мотивах своих поступков, говоря себе: ну делаю так, потому что таким уж я родился. Естественно, что при таком подходе человек может считать себя кем ему нравится, ведь он не знает, какие идеи им движут.
Ситуация у крайних "идеалистов" выглядит иначе. Они всегда знают милую их сердцу (точнее, уму) идею, и некоторые из них готовы отдать за неё жизнь. И они же делят идеи на плохие и хорошие, на светлые и тёмные. За время существования человечества возникало множество идей, большинство из которых, в той или иной форме, живы и поныне. Оценка их менялась от эпохи к эпохе, но я не буду подробно рассматривать данный вопрос, поскольку меня интересуют только тот набор идей, с которым приходится иметь дело современным искателям.
Условно можно разделить эти светлейшие идеи на три группы: о возвышенном и неземном; о том, как человеку обмануть Бога и стать хозяином своей судьбы и мира; и, наконец, как можно достигнуть совершенства и познать себя. Существует ещё особая категория текстов мистико–поэтического свойства, но понять их, как правило, может только тот, кто уже и так знает о чём они, и в курсе значения символов, которые использует автор.
