Конечно, услышать от нее такое было забавно.
— Миа, — объяснил я тогда. — Есть разница между тем, чтобы не выражать эмоции и не чувствовать их. Помнишь, я — Бесстрастный Пол? Это и благословение, и проклятие. Я парень. Таковы мы, генетически. Знаешь, твердый снаружи, мягкий внутри. Эта задержка, дорогая, только в твоей хорошенькой маленькой головке.
Мы были на ужине, еще одно довольно модное заведение, которое с тех пор прекратило свою деятельность, кажется, французское. Миа посмотрела на меня поверх мерцающей белой свечи и сказала ни с того ни с сего:
— Ты, кажется, не слушаешь, Пол.
Конечно, я прибывал в недоумении. Я слушал, внимательно слушал, но чего я не делал, так это возможно не показывал ей, что слушаю. Ошибка. Но понятия не имел, почему она так решила. Все было замечательно. Секс, ужины, все. То, о чем я размышлял, когда она удивила меня своим случайным наблюдением, так это потрясающий секс, которым мы занимались только этим утром. Секс был восхитительным, как только я, так сказать, открыл ключ к ее сексуальности. Физической страсти, которой ей не хватало в ее стерильном, привилегированном воспитании, ну, этого следовало ожидать от богатых. Они одна сплошная чопорность. Но теперь, за закрытыми дверями, моя Миа была свободна от всех этих глупых запретов, по крайней мере, от большинства из них. Но почему она так сказала?
— Что-то не так? — Я схватил свой бокал с вином и сделал большой глоток.
— Помнишь, я говорила тебе, что лучшая подруга моей матери умерла сегодня утром? Она была для меня как вторая мама. — Да, да, помнил, но в основном я помнил секс. Он начинался как мой способ обеспечить комфорт, но можно с уверенностью сказать, что я успешно отвлек ее от любого внимания, кроме своего. По крайней мере, я так думал.
Я заметил, что глаза Мии наполнились слезами. Она грустила. Я не помнил, чтобы сам грустил весь день в офисе, разделяя тем самым ее горе. Я должен был нежно баюкать ее после секса и сказать, как мне жаль, что та женщина умерла. Мне следовало войти в ресторан с хмурым выражением лица, с печально опущенной головой.
— Мне очень жаль, Миа. Я совсем забыл. — Я потянулся через стол и похлопал ее по руке. Как по команде, мои глаза заблестели печалью.
Она, казалось, рассматривала меня, наклонив голову. Печаль сменилась чем-то другим, чем-то, что я не мог прочесть. Мне нужно сменить тему.
— Эй, так, когда похороны? Я бы хотел пойти с тобой.
Миа вернулась к грусти, наклонилась вперед и взяла меня за руку. Я сказал правильные вещи. Конечно, я так и сделал.
