– Ой-ой-ой, – притворно скривилась я, хватая Давида под локоть и поджимая одну ногу. – Как больно!
– Нога? – участливо спросил Давид, удерживая на своей руке вес моего тела.
– Да, – простонала я.
Он без колебаний подхватил меня на руки и понес в сторону своей машины.
– Хейли, – окликнул меня ошарашенный Этьен.
Давид остановился и повернул голову в его сторону.
– Кто это? – спросил он.
– Мой водитель, – шепнула я. – Этьен, я поеду с Давидом. Можешь ехать домой, твой рабочий день окончен.
– Ты уверена в том, что делаешь?
– Абсолютно, – махнула я ему рукой на прощание, когда Давид усаживал меня на белоснежное сидение своей красной Феррари.
[1] «Жестокие игры» (англ. Cruel Intentions) — американский фильм 1999 года.
– Хейли, а вы с Эйденом живете вместе? – неожиданно спросил Давид, когда нам подали десерт.
Я едва не подавилась банановым пирогом.
– Нет конечно! С чего ты взял?
Его карие глаза с янтарными радужками излучали интерес. Он был красивым мужчиной, но эта красота сейчас показалась мне отталкивающей. Одна из зажженных ламп отбрасывала неровный свет на его смуглое лицо, заостряя и без того острые скулы.
– Ну, сегодня Эйден что-то говорил о вашей бессонной ночи… Конечно, это не мое дело…
– О нет, это не то, что ты подумал!
– Значит, между вами нет ничего серьезного? – настаивал он, внимательно наблюдая за мной своим тяжелым взглядом.
– Давид, – выдохнула я, – мы с Эйденом вместе. Конечно, между нами случаются разногласия, но…
– Ты его любишь?
Проклятье.
Ну почему всегда этот вопрос?
Кому какое дело, что я чувствую к этому лживому придурку?
Почему никто не спрашивает: «Хейли, как твои дела?», «Тебе нравится Лос-Анджелес?», «Чем ты занималась вчера вечером?», «Любишь ли ты бейсбол?» … Нет, всех интересуют только наши с Эйденом отношения. Я словно маленькая невзрачная планета, которая вращается вокруг Его Солнечного Величества Бакли.
Как же это раздражает!
– Знаешь, это действительно не твое дело. Спасибо за ужин, мне уже пора.
Я встала и сдернула со спинки стула сумочку. Рука Давида цепко сомкнулась на моем запястье.
– Прости, Хейли! Я идиот. Не уходи. – Его хватка ослабла, и я выдернула руку.
– Если ты хочешь поговорить об Эйдене, то в следующий раз пригласи на ужин его.
Я направилась к выходу, размышляя о том, как буду добираться домой. Батарейка в телефоне умерла еще час назад. Придется ловить такси. Если они, конечно, вообще здесь ездят…
Бразильский ресторан, в который отвез меня Давид, находился в самой заднице Западного Голливуда. Он представлял собой задымленное подвальное помещение с низким потолком, трехстраничным засаленным меню, и парочкой пожилых беззубых официанток латиноамериканского происхождения, которые плохо говорили по-английски. Я и подумать не могла, что в Лос-Анджелесе существует такое местечко. Но прелесть этой дыры в том, что здесь на нас никто не обращал внимания. Это и было моим единственным условием, которое я выдвинула Давиду, когда мы решали, куда поедем. Мне не хотелось снова мелькать на первой полосе утренних газет.
