Монстр двигался, изгибаясь всем телом, его передние конечности почти касались снега. Но даже в таком положении он возвышался над равниной; вдруг он вытянулся в полный рост и медленно повернулся.
Дорман знал, когда чудовище увидело его, он угадал тот момент, когда существо впервые заподозрило, что два маленьких человечка глядят на него, слишком ничтожные, чтобы представлять физическую угрозу и все же отчего–то опасные. Дорман мог сказать, что знал хотя он не смог бы объяснить, как именно узнал это.
Теперь огромный зверь вышел из оцепенения — он приближался прямо к ним прыжками, словно кенгуру. Он продвигался так быстро, что на мгновенье показался искаженным изображением в зеркале, его короткие передние конечности выглядели еще короче, чем на самом деле, а задние удлинялись, расстилались, растекались, а затем снова обретали форму. Солнечный свет блестел на его рыжей, покрытой мехом голове и ниспадал на веерообразную поросль на спине, а длинный, конический хвост был окутан светящимся текучим ореолом. Монстр был бы точной копией чудовища в заливе — вот только он оказался гораздо крупнее.
Дорман услышал, как Эймс неистово выкрикивает предупреждение, и быстро отпрыгнул в сторону. Пистолет лежал почти у самых его ног, и он наклонился и схватил его, вытащив из кобуры одним рывком, опасаясь, что Эймс не сможет добраться до оружия вовремя.
Дэвид застыл неподвижно, сняв пистолет с предохранителя и положив палец на спусковой курок, наблюдая, как чудовищная тень вытягивается на замершей земле прямо перед ним.
Неужели он начал поднимать пистолет слишком поздно? Он на миг опустил взгляд, чувствуя, что если его вот–вот растопчут, то лучше этого не знать, а если он все еще может себя спасти, то сделает все возможное, сколько бы времени ему ни было отпущено.
Человек мог поднять пистолет, нацелиться и выстрелить так быстро. Если попытаться сделать это слишком быстро — значит, придется что–то пропустить, скорее всего — прицеливание.
Он был совершенно уверен, что прицелится хорошо, но тут увидел, что зверь все еще находился в сорока или пятидесяти футах от него, а его туловище представляло мишень в несколько квадратных ярдов.
Он медленно и осторожно прицелился и выстрелил.
Большой пистолет полыхнул огнем. Дэвид стрелял из оружия гораздо чаще, чем большинство ученых, но никогда не имел дела с пистолетами, которые давали такую отдачу или так жестоко рвали связки на руке.
Дормана едва не отбросило на землю и он, шатаясь, отступил назад, когда тонкая ленточка дыма закрутилась у его руки и рассеялась под внезапным порывом ветра, казалось, прорвавшегося из ниоткуда, чтобы опалить его холодом.
