Он был очень легкий, каким и полагается мощному биноклю, а также компактным — просто прекрасный оптический прибор. Но когда Дэвид смотрел на равнину, то не чувствовал восторга, который он всегда испытывал от точности и безупречной работы прибора. Его обеспокоили только далёкие склоны, казавшиеся такими же близкими, как ровные пространства снега и льда, окружавшие валун.
Долгое время Дэвид смотрел молча; он видел только плоские поверхности поднимающихся и опускающихся склонов, ни один из них не был достаточно высоким, чтобы нарушить однообразие равнины, Дорман мог охватить взглядом огромные расстояния — три или четыре мили пространства открывались ему при малейшем повороте бинокля.
Затем он резко опустил прибор, повернулся и коснулся плеча Джоан.
— Там человек в толстых мехах, пересекает равнину в четверти мили от нас, — сказал он.
Она недоверчиво посмотрела на него.
— Дэвид, пожалуйста… не пытайся обмануть меня, только для того, чтобы я почувствовала себя лучше. Нам никогда не могло так повезти.
— Там один человек, — сказал Дорман. — Повезло ли нам — я не знаю. Мы не знаем. Мы не знаем, кто он и как он отнесется к нам.
— Как он выглядит?
— Большой, крепкого телосложения, примерно моего возраста. В нем нет ничего необычного — кроме того, что я не могу разглядеть черты его лица.
— Тогда откуда ты знаешь, что он примерно твоего возраста?
Это был глупый вопрос, банальный, неважный, и Дорман знал: только напряжение, в котором она находилась, заставило ее заговорить об этом.
— Просто у меня сложилось такое впечатление, — сказал он. — На самом деле для этого нет оснований. Молодой или старый, он может быть недружелюбным… опасным. Он может…
Дорман резко остановился и посмотрел на нее со странным выражением в глазах.
Без меховой одежды мы замерзнем до смерти через два или три часа, — сказал он. — Этот человек носит меховую одежду и это должно означать, что он знает, где мы можем взять еще меха. Но если он враждебен и откажется помочь нам… — Дорман заколебался, надеясь, что может не продолжать.
— Я знаю, что тебе придется сделать, — сказала Джоан, избавляя его от этой необходимости. — Либо его жизнь, либо наши…
— Только если он откажется нам помогать, — сказал Дорман. — Если мне придется убить его, чтобы выжить, я сделаю это. По крайней мере, попытаюсь. Он может убить меня. Ты понимаешь? То, что я говорю, шокирует
тебя?
— Должно быть, — сказала Джоан, — если бы тебе пришлось принимать такое решение в другое время, в другом месте. Но не здесь, Дэвид, не в этой ужасной пустоши, о которой мы ничего не знаем. Мы не знаем, каким диким, первобытным, жестоким он может быть. Хорошо — если он, в самом деле, не нападет на тебя, я полагаю, он не имеет права отказать нам в помощи, независимо от того, какой он бесчувственный. Но если он окажется опасным и тебе придется… Теперь это меня не шокирует, Дэвид.
