Она прихорашивается около зеркал, которые украшают все стены первого этажа вместо обоев.
— Нормально. Я просто... просто посмотрю на него. Спасибо, что пошла со мной.
— Ты могла посмотреть на него в интернете. Думаю, видео с его концерта есть в свободном доступе. — Складываю руки на груди и встречаюсь с виноватым взглядом подруги. — И не смотри на меня так. Если нужно, я весь вечер буду напоминать тебе, что ты замужем.
Ненавижу измены. В любых проявлениях. Человек, который изменяет или собирается изменить, для меня умирает. Да, вот так категорично. Не любишь — отпусти. Больше не хочешь быть вместе — скажи. По сути, все мы люди свободные, и никто никому ничего не должен, но измены — это та грязь, после которой не отмыться. Как после этого мужья приходят домой к своим женам и ложатся к ним в постель? Как женщины, которые были полчаса назад под другим, звонят своим мужьям и уточняют, что те хотят съесть на ужин?
Для меня загадка, как... и я очень надеюсь, что моя подруга сможет держать себя в руках, по крайней мере, сегодня. Машка клятвенно пообещала, что не будет делать глупостей. Для этого я здесь, чтобы проконтролировать, как именно она не будет их делать.
— Мне не нужно об этом напоминать, я всегда помню, — демонстрирует правую руку, на которой поблескивают два кольца, оба на одном пальце. Тонкий классический ободок и второй с кричащим бриллиантом посередине. Всё как в сказке, о которой мечтает каждая девушка. Машка тоже мечтала.
— Маша… — пытаюсь вразумить подругу.
Иванова поворачивается ко мне и кивает подбородком на постер, украшающий дверь в концертный зал, который находится в подвале клуба. Там изображён Егор, тот самый рыжий парень из университета. Он ничуть не изменился. Яркая футболка, рваные джинсы, рыжая шевелюра, растрëпанная во все стороны. Голова вскинута вверх, а в руке он держит микрофон, в который, по всей видимости, что-то поёт или орёт. О его музыкальных талантах я ничего не знаю, но раз билеты сюда было так сложно достать, и в вестибюле толпятся подпрыгивающие от нетерпения девушки, значит, что-то он да умеет.
— Что Маша? Посмотри на него. Три года прошло, а я всё ещё его помню. Руки помню его, губы... и всё остальное! Лëша меня целует, а я другого представляю! Ненормально это, — тихим шёпотом добавляет Маша и отворачивается обратно к зеркалу. — Не нужно мне было его посылать. Смотри, чего добился, а я... я могла бы рядом быть. Пройти с ним дорогу от самого низа, в него ведь никто не верил. Даже я.
