— Тебя никто не просит носиться со мной... с нами…
— Вот именно. Я это делаю из соображений своей совести. Всё. Вопрос закрыт. К машине иди.
Она опять тормозит, опустив голову и вцепившись в край своей толстовки до побелевших костяшек.
— Ты всё правильно говоришь, Кирилл…
— Аллилуйя! — благодарю небеса.
— Но я правда не могу сесть к тебе в машину... не потому что это ты... и ты мне неприятен, или потому что я выпендриваюсь и набиваю себе цену.
— Я ничего такого не думал.
— Просто… — она запинается и делает глубокий вдох, — я в аварию попала не так давно.
Киваю, хотя она и не видит. Всё так же с увлеченным интересом рассматривает обувь. Я что-то такое и думал.
— И?
— У меня теперь что-то вроде фобии.
Под конец её и без того тихий голос опускается до шепота. Я складываю два плюс два и, не думая, спрашиваю:
— Ты сильно пострадала?
Даша отрицательно мотает головой и тянет руку к своему лбу. Шрам. Ага.
— Кто-то близкий сильно пострадал?
Она опять мнëтся, как будто размышляет, стоит ли мне говорить ещё что-то. Терпеливо жду. Не знаю зачем мне всё это. Но я реально жду, что она мне скажет.
А потом Даша вскидывает голову вверх, её глаза блестят, и это явно не от яркого солнечного света.
— Умер.
Даша
— Прими мои соболезнования, — тихо говорит Морозов.
Я рассматриваю ворот его серой футболки и приказываю глазам перестать слезиться. Фил умер и я учусь с этим жить. Вслух говорить это мне почти не приходилось, все близкие люди были в курсе и старались по минимуму затрагивать болезненную для меня тему. Посторонним же не должно быть никакого дела до этого.
— Всё нормально. Спасибо.
Правда нормально. Ни хорошо, ни плохо. Мое состояние застряло точно на экваторе. Никаких лишних эмоций.
Меня немного мутит, но в целом я чувствую себя нормально. Скорее всего, обморок случился из-за того, что я почти не спала прошлой ночью и почти ничего не ела уже сутки. Просто не лезет ничего.
— Но. — Кирилл делает вдох и немного наклоняет голову, чтобы заглянуть мне в лицо, он выглядит обеспокоенным, и мне становится стыдно. — Даш... отпустить я тебя не могу. В машину сесть придётся. Давай назад? Завезëм Олю домой, там её уже ждет няня. А вас отвезу в посёлок. Ты же на такси передвигаешься по городу? Они тебя не смущают?
— С такси нормально…
Не знаю, как объяснить ему накатывающую на меня панику, когда я смотрю на его машину. Представляю, что он сидит за рулём. Одна рука лежит на руле, вторая локтем на окне. Он поворачивает ко мне голову, улыбается. Улыбка собирает морщинки у его глаз, лицо преображается. Сердце больно сжимается. Перевожу взгляд опять на Морозова. Улыбки больше нет. Хмурится, разглядывая.
