— Ничего, если водичка остынет — горяченькой добавлю. Ты отмокай, отмокай, а я послушаю.
Допив первую баночку, Лилька умылась, как могла, и, с трудом открыв вторую наращенными ногтями, начала рассказ, достойный любителя извращённой эротики.
— В общем, во всём виноват миллионер из Новой Зеландии. Я тогда тебе не успела всё рассказать. Бросила я его, вернее, убежала. Кошмар один был, да и только. Я что думала: повезло мне, вот оно — моё счастье! Разбежалась! Как на корабль попала, так всё и прояснилось. Наивная дурочка! Он меня обещал в штат оформить — оформил. Только не переводчиком, а, не поверишь, посудомойкой! А это только тогда стало понятно, когда мне каюту показали. Я, сама знаешь, к какому образу жизни привыкла, а тут — нижняя палуба и каюта на двоих с какой-то тёткой-норвежкой. Кроме меня на корабле было ещё двое русских. Папа с дочкой. Папаша каким-то научным сотрудником оказался, да и доченька по его стопам пошла. Профурсеткой той ещё оказалась. Двадцать с небольшим, а всё туда же! Им Оливер выделил большую каюту на своей палубе. Я, естественно, сразу побежала к нему выяснять, может, ошибка какая вышла, а он грамотно отмазался. Наплёл что-то о том, что квота давно была выделена на папашу с дочкой, что они едут по специальной программе работать, что дело это международной важности, а место переводчика ему выбить не удалось — не нужен он был попросту. Геннадий Анатольевич, так папашу звали, и доченька его, Любаша, сами не хуже моего на английском разговаривали. И нет, чтобы мне тогда подумать, мол, а зачем я еду-то вообще, так ведь сама себя успокоила, уговорила. Вот дура… За счастье ехала своё бороться. А остальное — ерунда, тем более что мыть посуду никто не заставлял: у них там всё автоматизировано. Так, моталась себе без дела пару дней. Ужинали вместе, на верхней палубе, но Оливер рядом с собой Любашу посадил и Геннадия Анатольевича. Им, как он говорил, нужно детали обсуждать. А я поодаль место заняла и ждала, когда же он ко мне свои чувства, о которых писал, проявлять начнёт. Короче, на третий день путешествия не выдержала…
— Представляю! Бедная Любаша!
— Ага! Бедная! Бедной я оказалась в результате. Вышла из-за стола тихонечко, ушла к себе и приоделась посексуальнее. Накинула халатик — и к Оливеру, в каюту. Он дверь запирал только тогда, когда сам там был. Захожу, принимаю позу «пожурнальнее» на кровати, вдруг — голоса из коридора. Прислушалась, а это Любаша с Оливером. Смеются. А Оливер явно навеселе. Плохо дело, думаю, а выйти незамеченной уже нельзя. Стыдно признаться, но ринулась в шкаф прятаться. Манюня, что я пережила!
