— Проспал, — раздраженно отчитался он, возясь с запонками на манжетах.
— Правильно говорить не «проспал», а «выспался», — поправила я, сладко зевнув во всю пасть.
И только когда смогла открыть глаза и увидеть Хельму, поняла, как неправа была.
— А, так ты такой злой потому, что проспал и не выспался, да?
Волк не ответил, он был сильно занят.
— Но позавтракать же мы успеем? — озабоченно спросила я, зачарованно следя за тем, как поблескивают серебром запонки на белой рубашке.
Позавтракать мы успели, хотя под конец волк уже откровенно меня подгонял, угрожая тем, что карета уже прибыла и, если я не потороплюсь, он один уедет.
Сегодня волка ждал протокол допроса моих похитителей. Я не могла такое пропустить. И ждать до вечера, чтобы узнать скупой пересказ от Хельму, тоже не могла.
Пришлось торопиться и давиться едой, сдерживая негодование. И в карете тряслась молча, потому что общаться волк был не настроен…
Все оказалось зря.
Ничего полезного мои похитители не знали. Тощий любитель пыток тоже. И никто пойманный в том доме не имел никакой полезной информации по нашему делу.
Настоящее имя Зафрэ, хоть что-то о его прошлом, что и зачем он ищет в городе, зачем вообще сюда приехал — ни одного внятного ответа. Нам было известно куда больше этих клюнувших на неясные слухи недоумков.
— Знаешь, иногда мне кажется, что до недавнего времени Зафрэ вообще не существовал, — пробормотала я, сидя на плече волка и вчитываясь в ровные, аккуратные строчки бесполезного протокола. — О нем вроде как все знают, а про него не знают ничего. Жуткий же тип.
— Это проблема, — согласился Хельму и осторожно повел плечом, на котором я сидела. — Не хочешь превратиться?
Ответила я без раздумий.
— От человеческого тела одни проблемы. Похожу пока пушистой.
Я из-за этого тела чуть в сосульку не превратилась, потом меня в этом же теле похитили… и чувствовала я себя в последнее время странно. Мне начинала нравиться человеческая жизнь. Глупые игры в стажера, возможность пройтись по улице, не привлекая к себе внимания, поговорить с кем-нибудь, не опасаясь, что меня попытаются подчинить, придушить или пустить на опыты.
В человеческом теле я чувствовала себя все увереннее, оно казалось мне очень удобным, и это пугало. А жизнь меня уже давно научила, что лучше избегать того, что пугает. Так шкурка целее будет.
— Я вынужден настаивать. У Гларана к тебе какое-то дело.
— Гларана?
— Моего помощника, — с укором напомнил волк. — Я же вас представлял друг другу.
