От Хельму ощутимо повеяло злостью. Что именно его разозлило, понять было сложно, но я предположила:
— Что? Не ручной? Домашний?
— Анха, — многозначительно протянул он.
— Не домашний? — совсем сникла я.
— С тобой невозможно нормально разговаривать, — возмутился волк.
— Возможно, — не согласилась я, сцедив зевок в кулак. — Иногда.
Я не могла опьянеть, и устать до такой степени, чтобы все инстинкты разом отключились, тоже не могла, но почему-то все равно уснула на коленях самого настоящего хищника, пусть и со спящим зверем.
* * *
Следующее утро оказалось полно ужасных и мучительных открытий, которые мне были ну вот совсем не нужны.
Открытие первое: если заснуть в неположенном месте, то проснуться можно совсем не там, где хотелось бы.
Я проснулась в логове волка с быстро бьющимся сердцем и ощущением, что меня сейчас сожрут. Хищником пахло отовсюду, но самого хищника нигде не было. Я смогла перевести дух и поспешно вернуть себе пушистый вид. Лапы из комнаты Хельму я сделала раньше, чем кто-нибудь нашел меня в развороченной постели и потребовал объяснений за валяющиеся на полу подушки и погрызенное одеяло.
Открытие второе: не спавший всю ночь волк являет собой жутковатое зрелище — а волк всю ночь не спал, он сам признался.
Так и сказал:
— Как я мог спать, если мою постель заняла неспокойная особа?
На встречный вопрос, почему не отнес меня в комнату детеныша, он ехидно спросил: «Ты видела, во что превратила мою кровать?»
И все претензии у меня сразу же пропали. Потому что я видела, да.
Открытие второе: Эдит умеет обижаться.
Она обиделась на меня за то, что я покинула ее посреди ночи, и на своего отца, которого записала в соучастники преступления. И все утро она с нами не разговаривала.
Не пожелала волку хорошей работы и не пошла пить со мной несуществующий чай из детского игрушечного сервиза — хотя я согласна была даже надеть чепчик.
Робкая девушка в форме городской стражи пришла минут через двадцать после того, как уехал Хельму, и застала детеныша за рассматриванием картинок в книге.
В присутствии няньки-телохранительницы мне пришлось на время отложить попытки помириться.
Я рассчитывала попытаться еще раз на прогулке, но меня не взяли, и это выглядело настолько мелочно, что, не будь Эдит еще детенышем, а я действительно виноватой, не смогла бы удержаться от ответной гадости.
Плюсы в нашем неожиданном разладе нашлись спустя десять минут после ухода девочки и ее новой няньки — у меня наконец появилась возможность спасти часы от холода.
