— Тебе это нравится?
— Черт, да.
— Ты начинаешь ругаться, когда тебя трахают.
Она улыбается и протягивает ко мне руки. Как я могу сказать «нет» этим милым объятиям? Я опускаюсь на нее, осторожно, чтобы не раздавить и немного поднимаю за задницу, продолжая медленно и глубоко двигаться.
— Я хочу видеть, как ты кончаешь.
Она скулит и стонет. Ее тело дрожит, а грудь заливает густой румянец. Мне снова хочется взять в рот один из ее сосков, но я не шутил насчет того, что хочу увидеть, как она кончает. Как Афина теряет контроль над своим телом. Как только я начинаю двигаться быстрее и сильнее, она взрывается, и я следую прямо за ней.
По какой-то причине я не могу перестать целовать ее, и она целует меня в ответ так же яростно. Наши лбы соприкасаются, и я смотрю ей прямо в глаза.
Я чувствую, как что-то екает у меня в груди и отстраняюсь. Стряхиваю это ощущение.
— Рид?
Нежными ладонями она проводит вверх и вниз по моей спине, отвлекая меня.
— Детка, я должен выбросить резинку.
Она протягивает руку к моему лицу и еще раз целует меня, а потом отпускает.
Когда я, спотыкаясь, возвращаюсь из ванной, она одета в ту же самую клубную футболку, которой я дал ей, чтобы спать прошлой ночью.
— Сегодня я хочу, чтобы ты была голой.
Она кривит губы в ухмылке, и хватает подол футболки пальцами, то медленно приподнимая ее, то опуская.
— Не играй со мной, Пирожочек.
— Я не играю.
— Да, играешь. Ложись в постель.
— Мне нужно воспользоваться ванной комнатой.
Ждать ее — сущая пытка, хотя, наверное, и пяти минут не прошло. Когда Афина, наконец, появляется, она занята тем, что заплетает свои волосы в две длинные косы.
— Что за косички? Ты пытаешься заставить меня почувствовать себя стариком-извращенцем?
Она хихикает и прыгает на матрас рядом со мной.
— Нет. Просто мои волосы все еще мокрые. Я всегда заплетаю их, если ложусь спать с мокрой головой.
Я протягиваю руку, чтобы ухватить одну, и кончиком косы щелкаю по ее соску.
— Мило.
Она пронзает меня серьезным взглядом, и я понимаю: что бы ни вертелось у нее в голове, это означает неприятности.
— А сколько тебе лет?
— Слишком стар для тебя.
Уголки ее губ опускаются, и она отстраняется. Я протягиваю руку, хватая ее за лодыжку.
— Я вовсе не имел в виду…
— Нет. Я все поняла. Может быть, мне следует…
— Не надо, — я сажусь и откидываю одеяло. — Залезай.
Она неохотно скользит под одеяло и устраивается рядом со мной.
— Ты мне нравишься, Афина.
— Почему? Ты же ничего обо мне не знаешь.
