В этом году, все, о чем я могу думать — прошлая ночь с Ромео. Что нам принесет сегодня. Больше чем один раз я почти отворачиваюсь к нему, чтобы спросить, можем ли мы уйти.
Когда наступают сумерки, воздух остывает настолько, что мне становится не по себе. Ромео притягивает меня еще ближе к себе и крепче обнимает.
— Ты в порядке?
Я киваю, потому что тепло, исходящее от него, действует на меня не совсем так, как я думала. Он отбрасывает мои волосы в сторону и опускает свою голову вниз, проводя носом по моей шее. Мое дыхание учащается, и я издаю тихий стон. От мыслей о том, что я хочу, чтобы он со мной сделал, у меня начинает кружиться голова.
— Ты в порядке? — снова спрашивает он.
— Да.
Он просовывает одну руку под мою футболку, гладит живот и поднимает ее вверх, останавливаясь прямо под грудью.
— Ромео?
Губами он касается прямо моего уха, пока большим пальцем проводит по моему соску.
— Я хочу пососать твои сиськи.
— Сейчас? Здесь?
— Прямо сейчас, — его низкий, скрипучий голос проникает в мое тело. Я не столько слышу слова, сколько ощущаю их на себе. На его желание особенно отзываются мои соски, которым все равно, что мы находимся в толпе, где полно народу. Любая застенчивость, которая у меня была, исчезает, когда рядом Ромео. Я перемещаюсь так, чтобы коснуться рукой его промежности.
— Ох. Вау.
— Я тут ни при чем, Пирожочек.
— Я так и не поцеловала тебя сюда, — я шепчу ему в ухо, когда рукой немного сильнее потираю его эрекцию. Он шипит и щипает мой сосок, пока я не задыхаюсь.
— Ты будешь делать куда больше, чем просто поцелуешь мой член, милая.
— Ох, да?
Он опускает руку вниз и расстегивает пуговицу на моих джинсах. Но даже так они слишком тесные, чтобы он смог проскользнуть туда рукой, и он рычит от разочарования.
— Откинься назад.
— Не могу. Здесь всюду люди. Кто-нибудь увидит.
— Сейчас темно. Никто не обращает на нас внимания. Мне нужно чувствовать, какая ты мокрая.
Я откидываюсь назад, и он тянет молнию вниз, а затем ныряет рукой в мои трусики.
— Блядь. Эта дерьмовая музыка тебя так возбудила?
— Нет. Это ты.
Он посасывает и прикусывает кожу на моей шее, пока я стону, и, несмотря на то, что он сказал, я думаю, кто-нибудь может взглянуть в нашу сторону и сразу поймет, чем мы занимаемся.
Меня странно возбуждает та мысль, что кто-то может за нами наблюдать. А еще лучше, вдруг одна из камер, сканирующих толпу поймает нас и передаст охране изображение Ромео с одной рукой у меня в штанах, а другой под футболкой?
