Корнелия забылась от открывшегося ей вида и осталась стоять на краю скалы, пока ее не окликнула Габи, успевшая к тому моменту уйти вместе с остальными метров на сто вперед. Девушка болезненно дернулась от прозвучавшего в прохладном воздухе громкого оклика подруги и поспешила нагнать съемочную группу.
Опускаясь и поднимаясь с одного зеленого холма на другой, группа людей наткнулась на старый, двухэтажный дом, притаившийся за растущими полумесяцем деревьями. Он появился посреди природы так неожиданно, что все, кроме Лукаша Чермака, старика и двух его сыновей, в нерешительности остановились, хотя точно знали о конечном пункте своего восхождения. Большой дом смотрел на незваных гостей своими мрачными пустыми окнами, чуть поскрипывая на ветру покосившимися ставнями. Его первый этаж и башня со шпилем были выполнены из белого камня, а второй этаж был сделан из посеревшего и растрескавшегося дерева. На серой, поросшей мхом черепичной крыше, ветер качал проросшие стебли жухлой травы.
Все напряженно рассматривали это строение с расположенным рядом сараем без единого окна, и только Лукаш Чермак самодовольно улыбался, поблескивал глазами и всем своим видом говорил: «Это то, что нужно!».
Участок с домом огораживала полуразрушенная, каменная изгородь, высотой примерно по колено взрослому человеку. Режиссер поставил на нее походный рюкзак и приобнял за талию свою жену. Губы Корнелии задрожали. В этом страшном, брошенном доме точно обитал ее старый знакомый. Она видела его зловещий силуэт в окне так же четко, как немногим раньше наблюдала его среди лесной чащи.
— Идеальное попадание в образ…, — трепетно прошептал режиссер, обращаясь скорее к себе самому, чем к жене.
— Дорогой, как в таком прекрасном месте может стоять такой дом?
— Здесь получится отличная концовка фильма! Как же хорошо! — Лукаш отпустил жену, достал из кармана куртки сигарету и закурил чуть дрожащей от волнения рукой. — Меня просто переполняют идеи!
Пока режиссер пускал струйки дыма, изредка поправляя широкополую шляпу, съемочная группа принялась перетаскивать свои вещи к крыльцу дома. Косматый старик и двое его сыновей не двинулись с места. Они стояли в ряд у каменной ограды, словно это была охраняемая граница, и смотрели на брошенный дом. Молодой парень, слушающий в наушниках музыку, подошел к сараю с облупившейся голубой краской, дверь которого была абсолютно гладкая, без петель, щеколды и, даже, без замочной скважины. Притоптывая ногой в такт музыке, парень постучал костяшками пальцев по двери и после с силой толкнул ее вовнутрь, но ничего не произошло, она была надежно заперта. Парень толкнул дверь снова, и со стороны ограды раздался то ли стон, то ли вскрик. Все, кроме парня в наушниках, обернулись на старика, который, казалось, побелел до оттенка бумажного листа.
