— Господа, я прошу всех одеться и следовать за мной, — режиссер заметил, как с кухни ускользает его жена, и повернулся к ней. — Тебя это тоже касается, Корнелия…
Четверо мужчин и девушка шли цепью по жухлой траве, пока возглавляющий это шествие режиссер не остановился у самого откоса, за которым вниз уходил заросший мелким кустарником пологий склон. Лукаш Чермак удручено постоял на его краю, словно над могилой, и повернулся к своей команде. Следующей к краю откоса подошла Корнелия. Внизу, у большого пожелтевшего куста, лицом вниз лежало тело мужчины. Девушка отшатнулась назад и, обхватив себя руками за плечи, с ужасом в глазах посмотрела на мужа.
— Как…, как это случилось? — задыхаясь спросила Корнелия.
— Из его спины торчал обмотанный бинтом осколок зеркала…
— Но я не…, — прошептала Корнелия дрожащим голосом и, горестно разрыдавшись, упала на колени. — Я не помню! Я совсем ничего не помню!
Чуть поодаль от режиссера и его рыдающей жены стоял оператор Влад. Он снимал происходящее дрожащими руками и, казалось, сам был близок к состоянию обморока. Арман и Зигфрид многозначительно переглянулись между собой и, не сказав ни слова, направились обратно к дому, находящемуся в пятистах метрах от них.
Вечером Корнелия сидела в сумраке на полу своей комнаты и, покачиваясь, смотрела на отдающие холодом осколки зеркала. Девушка не знала, сколько времени прошло с того момента, как она увидела тело Вислава. Горло саднило от боли. Гуляя босыми ногами по холодной земле, жена режиссера простыла. Желая выпить воды, она покопалась в своих вещах, но не нашла пластиковую бутылку и, наконец, решилась спуститься на первый этаж. Вступив на ступень лестницы, девушка услышала голос своего мужа, разговаривающего с Зигфридом.
— Я не могу обратиться в полицию! — шипел на осветителя не на шутку встревоженный режиссер. — Она же моя жена! Корнелию посадят или признают невменяемой! И тогда все! Понимаешь? Все!
— Но она убила человека, Босс, — голос Зигфрида звучал фальшиво и неуверенно, словно он сам не верил в то, что говорил. — Мы же не можем оставить это вот так…
— Завтра вечером мы уедем. Я увезу Корнелию из страны…
Жена режиссера ушла обратно в свою комнату и присела на край подоконника. Зловещее нечто, что преследовало Корнелию с детства, снова вернулось и затаилось где-то рядом. Оно шипело на нее из углов комнаты и постепенно приближалось, скользя по полу. Девушка учащенно задышала и испуганно прижалась спиной к холодному стеклу окна. Хотелось спрятаться, раствориться. Лишь бы покинуть этот дом. Тут Корнелия вспомнила про грецкий орех, который нашла последним. Бросившись в темноту, словно в осиный улей, она дрожащими руками достала его из отделения рюкзака.
