Сабрин ошеломленно смотрела на новую реальность и пыталась свыкнуться с ней.
Как рассказывал мой источник, этой женщине несказанно повезло. Когда палестинский эмир – в Даише эта должность что-то вроде принца – ушел, вооруженный охранник, который был иракцем, произнес вслух: «Никогда, никогда я не позволю, чтобы с иракской женщиной плохо обращался палестинец. Никогда. Никогда».
Палестинец вскоре вернулся и начал избивать Сабрин, принуждая ее повторить шахаду, или свидетельство, после произнесения которого человек становится мусульманином. Он хотел жениться на ней и насиловать ее, как это разрешается его религией. «Нет, нет, я езидка», – отвечала она. «Но ты должна повторить „Ашхаду (свидетельствую) алля (что нет) иляха (Бога) илля-Ллах (кроме Аллаха), ва ашхаду (и еще свидетельствую) анна (что) Мухаммадан расулю-Ллах (Мухаммед – Посланник Аллаха)“, – заклинал он, держа ее за волосы и раздавая пощечины. Какое-то время палестинский эмир упорствовал, приводя одни и те же аргументы, за которыми следовали удары кулаками, а затем ушел в ванную комнату, объявив: „Когда я выйду, мы поженимся“».
Она осталась лежать на полу, избитая, в слезах. А тем временем, пока ее хозяин был в ванной, иракский мужчина из ИГ тайком зашел в дом и направился к ней. «Ты знаешь, как убивать?» – спросил он ее шепотом. Она сквозь слезы ответила ему, что нет, что никогда никого не убивала. «Ладно. Возьми мой револьвер. Как только он откроет дверь и выйдет из ванной, спусти этот курок, глядя ему в лицо, застрелишь его в упор. Я не могу этого сделать, потому что иначе я мертвец. Для тебя все закончится. Ты будешь свободна. Сейчас ты одна, ты и твой бог».
Так она и сделала. Она увидела, как он упал, и выбежала на улицу, зажав револьвер в руке. Она отбросила его подальше. Так как уже наступила ночь, ее обнаружили. Она снова стала пленницей и опять оказалась на невольничьем рынке Мосула, открытом 24 часа в сутки, чтобы быть проданной тому, кто даст лучшую сумму. На этот раз покупателем стал саудовец из Даиша. На часах было три часа утра.
Этот дом был менее роскошным, чем дом палестинца. Саудовский эмир завел ту же шарманку: «Произнеси шахаду, обратись, чтобы стать моей женой». На новые удары она отвечала той же вереницей отрицаний: «Нет, нет, убей меня… Я предпочитаю умереть, я готова умереть». Некий «отец кого-то», Абу Хашим, как он заставлял его называть, настаивал, применяя психологическое и физическое насилие.
