– Их никто не просит понимать. А еще это не менее странно, чем называть меня Кристофером.
– Это ведь твое имя, а не прозвище. Хотя могу вернуться к версии со Сталкером.
– Скажем так, я давно не слышал его в употреблении. Для всех я… – но я не дала ему закончить, издеваясь, продолжая фразу сама:
– … объект всеобщего желания? Кристоф из Инфилов? – он засмеялся.
– Ну, минимум одна девушка в школе желает скрыть свой интерес ко мне. И только одна планирует называет меня Кристофером.
– Я умею удивлять.
– Не сомневаюсь, – он наконец отпустил мою руку. И я беззаботно отодвинулась обратно и вскоре, попрощавшись, вышла из машины.
Все прошло отлично, вот только я попыталась не думать о странной пустоте, возникшей после того, как он отпустил мою руку, и странном чувстве удовлетворения после общения с ним.
Кристофер… Я смаковала имя на вкус. Хотя и понимала, что не должна. Оно звучало слишком сладко. Как карамельное мороженое, которое я так любила в детстве.
5 глава
Прошло больше недели, и все вернулось на круги своя. Хотя стоило признать – стало даже лучше. Потому что теперь у меня были новые подруги. С Сабриной мы посещали почти половину одинаковых предметов и после учебы часто проводили время вместе. Мне нравилось, какой независимой и сильной она была. В отличие от Уны. Но даже к этой «Барби» спустя время удалось привыкнуть. По большему счету, она была мила и забавна, хоть иногда и раздражала. Зато благодаря ей мы знали все школьные сплетни. Крис же была неутолимым искателем приключений, и было опасно сводить вместе ее и алкоголь.
Уна была как никогда близка к тому, чтобы потерять девственность с Лукой, и надеялась на новое приглашение покататься на машине. Вот только он стал игнорировать ее в школе и не отвечал на звонки. Не скажу, что кого-то из нас это удивило, не считая саму Уну.
– Не пойму, что ты нашла в нем. Он же самодовольный, заносчивый и пустой, – возмущалась Сабрина.
– Но это же Лука. Он может быть каким пожелает, – восклицала Уна, а Сабрина все больше злилась.
– Его внешность не дает ему права распоряжаться людьми, как вещами, и топтать их достоинство. Болтовня об избранности – это то же самое, что нацистская брехня о расовой элитарности, – я была согласна, однако Уна только округлила в ужасе глаза.
– Лука не нацист! Не придумывай, – она повернулась ко мне и умоляюще протянула руки. – Ева, ты не слышала ничего от Кристофа? Он не говорил обо мне и Луке?
Да, теперь я общалась с Инфилом. Правда, это происходило только в общих компаниях и не представляло собой ничего больше, чем обычную болтовню. Еще я изредка получала сообщения в духе:
