— Если кто-то умрёт, тебя посадят. И будете с Шишей в семейной камере сидеть лет двадцать, — не выдержала и усмехнулась.
А они пара что надо. Стоят друг друга. У них всё получится.
— Не умрёт, — надменно приподняла молочную бровь Анька. — Я всё рассчитала. Одна Катя беременна, она не пила и не ела из общего котла.
Последнее её выражение воспалило в моей голове фантазию, где мы — звериное племя и жрём из котла, в которую подсыпали Виагру. А потом оргия, всеми желаемая. И была в этой иллюзии правда.
К нам подошли два носорога Костя хитро щурился то на меня, то на Аньку.
— Изнасилования будут, — предупредила я дуру.
— Это лучше, чем драка с убийством, как в прошлом году, — шепнула она и грозно уставилась на похотливых мужиков. — Мы с Ромой Шишковым.
— И? — поинтересовался Костя.
— И с Лёшей Васиным, — добавила я, получилось это несмело.
— Васе передай, что его ждём за школой, — Костя плюнул прямо на пол и вместе с возбуждённым дружком вышел из столовой.
Я печально посмотрела на вырубившегося француза и пошла следом за Анькой. Не так я представляла вечер встречи выпускников, но с Белой Плесенью по-другому не могло быть. Мы вышли из столовой
— Ля-ядь!!! — орал Шиша с лестницы, что вела на второй этаж. — Человеку плохо!
Я с укором посмотрела на Аньку и побежала на помощь. Может случиться, что я до ночи буду носиться от одного к другому, пока кто-нибудь не вызовет скорую.
***
У меня сердце в пятки упало, когда я увидела, что Лёша лежит на полу. С эрекцией, как по Анькиному сценарию, но не двигается, и глаза закрыты.
В коридорах не был включён свет, только с лестницы доставало лёгкое освещение. Я с разбега кинулась на колени перед предполагаемым любовником. Быстро ухватилась за запястье. Чёрные ресницы дрогнули, полные губы разъехались в улыбке. Я облегчённо выдохнула и тихо рассмеялась. Мужская рука обвила меня за шею. Мощная такая, будто стальная.
И потянула вниз.
Наши губы соприкоснулись. Но он так и остался робким, поэтому я, склонив голову на бок, проехалась языком по его нижней губе и вошла в горячий рот.
Стояла на четвереньках, и моя попа в таком положении особо объёмная, поэтому кто-то рядом восхищённо вскрикнул.
— Трэш, не смотри, — смеялась Катька Тугарина, утаскивая своего мужа мимо нас.
А мы с Лёшей улыбались и переплетались мягкими, расслабленными языками. Неописуемая нежность его сочных губ навеяла воспоминания. Мы с ним целовались очень давно. И тело, словно по приказу, отзывчиво заныло в желании своего мужчины. Того единственного, с которым мне будет хорошо. Много лет назад расчётливый разум меня от Лёшки отгородил, но сейчас внутри всё сжалось от стремления к единству.
