Оленев жестом указал на полную тарелку. Лиса села, начала есть и спросила:
- Так мама решила все-таки встречаться с вами?
Ярослав сглотнул и понял, что впервые в жизни смутился. Вот же! Обычный разговор… Наверное… А его колбасит, как подростка, которого родители спрашивают про любимую девушку.
- Ты это лучше у мамы спроси, - наконец выдавил Оленев.
- Что у меня спросить? - вернулась в комнату Олена. Деловито оценила обстановку. Подошла, чмокнула Лису в затылок - так ласково, что у Оленева опять защемило в груди.
- Та-ак! Смотрю все знакомы?
- Мам. Ярослав мне нравится больше! - вдруг заявила Лиса.
Оленев подавил желание расплыться в улыбке и запрыгать, как глупый ребенок. Вообразил эту картину глазами присутствующих и усмехнулся, мотнул головой. Да что ж она с ним делает-то? Эта Летучая мышь!
Впрочем, ему это нравилось. Настолько, что вообще не уезжал бы отсюда.
Пускай придется учиться готовить. Пускай нужно кормить дочку Олены, и слушать ее взрослые по содержанию и по-детски непосредственные вопросы. Даже кухонный уголок, практически уже лысый - и тот Оленеву начал нравиться.
«Человек часто думает, что хорошо там, где богато, красиво, много места и слуг. Но, на самом деле, хорошо там, где те, кого любишь и где любят тебя».
Так часто говорила Оленеву мама. И мальчишка впитывал, запоминал. Может не совсем понимал еще… Зато сегодня проникся.
И самое поразительное! Всякий раз, когда мамины слова, игры, то как она готовила или отдыхала вместе с Ярославом, всплывали в памяти, ему хотелось плакать. Да, взрослому мужику -разрыдаться в голос. Оленев себе не позволял. Держался. Переживал, гулял по лесу, стараясь прогнать это ощущение. Словно опять ребенок и снова прощается с мамой. Опять она его покидает.
Навсегда. Безвозвратно. И нигде, во всем этом огромном мире, на этом невероятном шарике под названием Земля, больше нет мамы… Все есть. Чудесные и невероятные пальмовые леса с финиками, джунгли с диковинными зверушками, море: ласковое и пенное, теплое и полное потрясающей жизни… Пальцев не хватит на руках, чтобы перечислить.
А мамы… нет… И уже никогда она не вернется…
А вот сейчас Ярослав почувствовал то, о чем говорила ему Этель Яновна. Всякий раз, когда Оленев убегал при упоминании о маме, кричал в лесу не своим голосом, метался, как раненый зверь.
«Ярик. Ты должен пережить все это. Давно был должен. Перевести горе в светлую грусть. Мама ведь с тобой. В твоем сердце. Всегда и всюду, куда бы ты ни отправился».
