— Ладно, раз такое дело, проведу я вас на рассвете одной тропкой нехоженой. Там не увидят. А то слишком уж много в последнее время тут ходоков развелось, которых досель не было. То с одной стороны, то с другой.
На этом разговор завершился и Беркут, снова спрятав лицо под капюшоном своего необычного плаща, не медля, отправился в обратный путь.
Мы с Роном переглянулись и не сговариваясь опустились на землю со вздохом облегчения. Благо чуть пружинящая под ногами иглица была сухой и плотной. Землянка нашего нечаянного спасителя пряталась в глухом еловом бору. Почти полностью врытая в землю, надежно скрытая от посторонних взглядов разлапистыми ветвями и присыпанная сверху иглицей она скорее напоминала большой муравейник, чем укромное убежище. Ну и как мы там вдвоем поместимся, спрашивается? Ведь спать почти вплотную придется.
— Ну что, сильно устала? — прервал неторопливое течение моих мыслей голос Рона.
— Терпимо, — отмахнулась я от его неожиданной заботы, изо всех сил борясь с желанием завалиться на спину и раскинуть в разные стороны руки, чувствуя себя выжатым лимоном.
— А ты держалась молодцом, не ожидал такого, если честно, — не желал сидеть в тишине мой спутник, разглядывая меня со странной смесью любопытства и недоверия. Как на диковинную зверушку, право слово!
Сильная физическая усталость и перенасыщенный эмоциями день сделали свое дело, притупив чувство неловкости и стеснения. Привычная сдержанность и хорошие манеры тоже временно отошли на второй план. Поэтому я, махнув рукой на приличия, поддалась соблазну и стряхнув со спины вещмешок, натянула на голову капюшон плаща и со стоном наслаждения вытянулась на мягкой лесной подстилке во весь рост.
Хуже Рон обо мне думать уже не будет, да и мне его мнение совершенно безразлично. После того, что я от него в последнее время наслушалась, желание разговаривать, если и не пропало, то притупилось основательно. Впрочем, прояснить некоторые вопросы нам все же придется, так что стремление моего спутника к разговору игнорировать не стоит.
Глядя на уже начинающее приобретать более глубокий синий оттенок небо, по которому еще проплывали редкие облака, я подложила руки под голову и усмехнулась:
— Думал, только на ручках могу кататься, да плакать от растерянности? — вышло грубовато, но ничего с этим делать мне не хотелось. Устала быть хорошей и вежливой с человеком, который все равно этого не оценит.
— Не ершись, Эрин. Я не хочу тебя обидеть. Просто имел ввиду, что поражен твоей выносливостью и присутствием духа. Другая бы на твоем месте давно ударилась в истерику, засыпая меня жалобами и упреками.
