Глеб рывком стянул мешавшееся платье через голову и отбросил в сторону, с жадностью рассматривая тонкую фигурку. А Зоя нетерпеливо расстегивала пуговицы на его рубашке, некоторые с треском отлетали на пол и, словно капельки дождя, мелко постукивали о дерево. Она любовалась высоким и поджарым телом любовника, узкими бедрами, плоским животом и темной полоской волос, что уходила от груди к паху. Глеб вновь поцеловал Зою с какой-то дикой, первобытной страстью, словно пил ее дыхание и сам в обмен дарил жизнь. Его ладони властно оглаживали ее тело, срывая остатки одежды и убирая последнюю преграду.
Каждое движение нетерпеливых рук распаляло Зою все больше и больше, по телу проходила необъяснимая дрожь. Она впивалась пальцами в мужские плечи и спину, безжалостно царапая.
Наконец Глеб и сам освободился от одежды, накрыл горячим телом Зою, вжимаясь, не позволяя пошевелиться, словно боялся, что его беглянка вновь ускользнет. Широкие ладони на грани боли смяли мягкую девичью грудь, но внутренний зверь уже не мог сдерживать себя. Ему нужно было обладать, подчинить, сделать своей, закрепить связь. Глеб накрыл горячим ртом острый сосок, прикусывая. А затем ласково обвел языком и перекинулся на второй. Зоя выгибалась, подставляя грудь ненасытным губам, а тело — умелым рукам. Она почувствовала, как возбужденная мужская плоть волнующе упирается в бедро. Руки и губы Глеба, казалось, были везде, лаская и даря острое наслаждение. Не стыдясь, она огладила ладонью затвердевшее мужское естество, а Седой рыкнул. Он устроился между ее бедер и резко толкнулся. Она была готова его принять, но все же сдавленно вскрикнула, близость чувствовалась слишком остро, желание раскаленной лавой побежало по венам, сдерживаться не было сил. А когда умелые пальцы скользнули между ног, касаясь набухшей, чувствительной плоти, Зоя уже не сдерживала крики. Смущение и все сомнения отошли, уступая место животной страсти. Пусть еще формально они не женаты, но именно сейчас и совершался тот самый древний обряд, когда двое соглашались идти по жизни вместе, их сердца бились в унисон, а тела подтверждали намерение без слов, кружа в древнем танце.
— Моя! — рыкнул Глеб, неутомимо вонзаясь в ее тело быстрыми, мерными рывками
— Твоя, — хрипло выдохнула Зоя, подтверждая право мужчины быть главой и следуя за ним.
Когда с очередным ударом его бедер внизу живота вспыхнул жар, она застонала и почувствовала, как острые клыки вонзаются в шею, а затем шершавый язык зализывает рану. Глеб продолжал врываться в распаленную женскую плоть короткими сильными ударами, а вскоре сам вздрогнул, хрипло рыкнув. Лоно наполнило теплое семя, а движения стали мягкими, тягучими. Соприкасаясь разгоряченными, влажными телами, любовники жадно ловили дыхание друг друга, даря нежные поцелуи, обмениваясь взглядами, смысл которых был доступен лишь им двоим. Вскоре стоны стихли, дыхание выровнялось, и дрема накрыла их мягким покрывалом, отгораживая от внешнего мира.
