— Я одна! Я одна такая! — Глаза её наполнились слезами. — Я бы ударила вас, но вам это нравится! Когда женщины дают вам пощёчины!
— Простите, Тевейра. — Майер на миг растерялся. — Я больше не буду.
Она долго смотрела ему в глаза, кивнула и отодвинулась. Уселась и мрачно уставилась в пространство.
— Будете, — возразила она хмуро. Майер не без труда уселся, пододвинулся, взял её за руку. Девушка молча освободилась, продолжая смотреть в сторону, насупившись. И Майер неожиданно почуял. И улыбнулся.
— Перестаньте, Тевейра. — Он снова взял её за руку. — Ну в самом деле! Не притворяйтесь!
Она расхохоталась, и снова повалила его на спину («Какая она сильная», — подумал доктор), склонилась над ним. В её взгляде читалось обожание.
— Здорово! Нет, правда! Вчера вы почти совсем ничего не чувствовали! Только не говорите так больше!
— Не буду, — снова пообещал доктор, и Тевейра обняла его, прижалась к плечу.
— Молчите, — велела она. — Я знаю, что вы хотите сказать. «Тевейра, что мне теперь делать? Как же мы будем жить втроём? Что будет завтра?» Вы маму замучили такими вопросами. А я не позволю!
— Вы меня пугаете, — признался Майер, вновь растерявшись.
— Знаю. Простите меня! Я так рада, что вы рядом… — И она уткнулась лицом в его грудь. — Не рассказывайте ничего. Ни сегодня вечером, ни завтра. Я буду рассказывать, да?
— Да. Я хочу слышать ваш голос.
— Да-да. А теперь молчите! Просто лежите и слушайте Лес.
— Вейри? — позвал доктор минут через тридцать. Закат надвигался, а вместе с ним приходили сумрак и прохлада. — Может, перебраться в палатку? Вы как, не проголодались?
— Ой, нет, я наелась на неделю! — Она уселась. — Приготовьте пока всё в палатке, а я вам ужин сделаю. Не спорьте! Вы же хотите есть!
* * *
«Как всё изменилось, — подумал доктор. — Тогда мы даже в броневике побоялись бы оставаться в Лесу. Только в воздухе, да повыше, да под силовыми полями. А сейчас — сейчас никакой опасности. Даже намёка». Лес принял людей, и только Умнику мерещится что-то неладное. По словам Рони, Умник постоянно говорит, обиняками да полунамёками — что-то будет, это спокойствие кажущееся.
— Здорово, да? — Тевейра зажгла лампу. — Переодеться?
— Что, простите?
— Переодеться для вас?
Он понял, о чём она, и ему стало нехорошо. Нет, наоборот, стало настолько хорошо…
— Да. — Он смотрел в её глаза, и она не отводила взгляда, и улыбалась. Палатку уместнее назвать домом — настолько она высока и просторна. Или крепостью — её хрупкость обманчива; когда включена защита, не взрежешь и не сомнёшь, не каждое оружие возьмёт. Армейская. Оставил себе на память. Правда, именно в ней его и сцапал пожиратель…
