Продолжая осматриваться вокруг, я заметил следующую примечательную деталь окружающего пейзажа — у стены, через равные промежутки, кучами лежали набитые чем–то мешки защитного цвета, вроде рюкзаков. Грубые, из толстой ткани вроде брезента, с неаккуратными тканевыми лямками. Без всяких карманов по бокам, но вполне чистые на вид. Откуда–то из глубин моей памяти само собой выплыло полузабытое слово «сидор». И кое–кто из очнувшихся соседей уже проявил к ним интерес. Решив не отставать от коллектива, последовал их примеру и я. Подойдя к ближайшей куче, взял лежавший сверху мешок, чуть повозившись, распустил лямки и запустил туда руку, выуживая содержимое. Так, а вот это — воистину приятная новость. То, что доктор прописал.
Внутри оказалась одежда. Грубая, армейская, словно попавшая в этот барак вместе с вещмешком из сороковых годов прошлого века. Впрочем, может, так оно и было, кто знает? Нательное белье — белая свободная рубаха с широким воротом и такие же белые исподние штаны, к нему в комплекте шла скатанная гимнастерка цвета хаки и шаровары, кирзовые сапоги с портянками, армейский ремень с бляшкой со звездой, кусок веревки и маленький нож в матерчатом чехле. Весь комплект новенький и чистенький, видно, что им еще никто не пользовался. Терять время я не стал — выбор был вполне очевиден, надо брать что дают. Не ходить же голым? Вес, рост и размеры у меня вполне себе средние, но если мешкать, мне останется что попало, народ все быстро разберет. Так что одеваемся в темпе, — решил я. Благо, что наматывать портянки я умею — дед в свое время научил, когда еще пацаном брал с собой на рыбалку.
Одежда из первого же вещмешка мне оказалась впору, разве что чуток великовата, но это не страшно. Знаков различия и погон на ней не было, так что выводов по–прежнему никаких сделать было нельзя. Тем временем народ быстро приходил в себя, многие, как и я, спешно одевались, а кое–кто из самых шустрых, напялив обмундирование, уже вышел из барака наружу. Люди начали озадаченно переговариваться, в воздухе зазвучал негромкий гомон разговоров. Что характерно — все говорили по–русски, а детей и стариков среди «попаданцев» я не заметил. На вид всем очнувшимся можно было дать от двадцати до сорока с небольшим лет, не больше. Еще раз оглянувшись, я не нашел взглядом ни одного знакомого лица и поспешил наружу, забросив опустевший «сидор» за плечо. Может, хотя бы там станет понятнее, куда я вляпался?
