Тем не менее, прикасаться к ней было ошибкой. Одно прикосновение и запах кожи Елены вернули его на шестнадцать лет назад. Даже тогда все, что требовалось, одно прикосновение, один взгляд — и он бросал все и вся, чтобы взять ее. Исчезала причина, по которой они ссорились, каждая гребаная работающая клетка мозга вылетала прямо в окно.
Он вспомнил, как несколько недель назад снова увидел Елену после стольких лет. В коротком платье, туфлях на каблуках с шипами, с прической за сто долларов, с наманикюренными ногтями, под которыми не было и следа машинного масла. От его кареглазой девушки не осталось ничего. Девушки, которая не вылезала из джинсов и кроссовок. Девушки, которая раньше имела привычку проводить время в его гараже, передавая инструменты, когда он работал над своим байком. Она тоже была намного худее, чем он помнил. Нет, Елена Морелли стала всем, что когда-то сама ненавидела — красивая кукла высшего класса, не что иное, как эскортница для мужчины.
Как сказал Кристоф: узнай свою слабость, а затем вырежи ее, как болезнь. Именно так он и поступит. Он ампутирует Елену из своей жизни, как больную конечность при гангрене.
Он протолкнулся мимо Борана, который маячил в коридоре.
— Чертова гангрена.
Боран посмотрел на него.
— Гангрена?
Отлично.
Теперь он разговаривал сам с собой. Поднявшись по лестнице, он вышел на улицу и направился в сад Кристоффа. В конце имения, у фонтана, сидела Вики и разговаривала с Катей. Эти двое нашли общий язык, хотя ему сообщили, что дочь продолжала просить с ним встречи. Викинг избегал ее, так как подозревал, о чем она хотела поговорить.
Поместить Елену в старый винный погреб Кристоффа в то время казалось разумным решением. Теперь он уже не был в этом так уверен. Пройдя через заднюю дверь, он вошел в библиотеку. Кристофф любил проводить там встречи. Каждое утро комнату, по центру которой лежал персидский ковер, стояли многочисленные дубовые книжные шкафы и была даже зеленая библиотечная лампа на столе из красного дерева, проверяли на наличие «жучков».
Викинг плюхнулся в кожаное кресло и сделал глубокий вдох. Он все еще чувствовал ее запах. Будто ее волосы имели собственный аромат, от которого у него кружилась голова. Как, черт возьми, это стало возможным после дней, которые она там провела?
Боран, последовавший за ним, закрыл за собой дверь. Парень был его тенью с тех пор, как в подростковом возрасте Викинг спас его от похитителей. Настолько предан ему, что, когда его отец — один из крупнейших дилеров в Стамбуле — решил послать кого-то для налаживания канала сбыта между Европой и Азией, Боран вызвался быть посредником. Когда сделка была заключена, парень остался, заявив, что обязан Викингу жизнью и не уйдет, пока не выплатит свой долг. С тех пор он следовал за ним по пятам. Эти турки относились к своим клятвам чертовски серьезно.
